40 лет среди грабителей и убийц
Шрифт:
— Ах, тетя! — ответила та. — Ведь у меня, вы знаете, все десятирублевки.
— Вот досада! И у меня тоже… Швейцар, голубчик! Через полчаса будет К. Ф., и мы придем тоже… Да, впрочем, еще лучше… скажите ему, что были те две родственницы, которых он ждет, что мы будем сегодня же, и возьмите, кстати, у него два рубля, которые мы взяли мелочью. Получите еще на чай…
И пока швейцар успел что-либо сообразить, обе «родственницы» живо шмыгнули за дверь.
Часам к трем приехал домой господин Б. и услышал
— Не рубля жалко, а досадно на свою глупость, — пожаловалась она и прибавила: — Не верится что-то… Такие элегантные, нарядные… Может, еще придут. Но пробило четыре часа, дамы все не являлись. Господин Я. тоже вернулся домой около трех часов.
— Барин! К вам родственницы заезжали! — объявил ему швейцар.
— Какие родственницы? Что ты путаешь? Теща, что ли?
— Никак нет! Приезжие… Взяли у меня два рубля… Позвольте получить с вас.
— Что, что такое? Какие два рубля? Началось выяснение дела, и Я., одновременно рассерженный и смеющийся, вошел в свою квартиру.
— Вот так родственницы! — хохотали они с женой. — Ну и родственницы же в Питере…
— Непременно расскажу это маме, — сказала жена. — Вот будет ахать и возмущаться мошенничеством в Петербурге.
Но мама сама горела нетерпением рассказать дочери об истории с рублем и была уже у них на пороге.
Толкам, негодованию, удивлению и предположениям обеих женщин не было конца. Жертвой мошенничества, хотя и на ничтожную сумму, сделались две родственные семьи. Очевидно, кто-то их знал, кто-то за ними следил. Что бы это значило?
Поахали, поохали мать с дочерью и решили поехать, потолкаться у Гостиного двора, где, кстати, был и магазин господина Я., зятя госпожи Б.
Только подъехали они к Гостиному двору, как госпожа Б., мать, взволновалась.
— Стой! — крикнула она кучеру. А затем, обратившись к дочери, возбужденно проговорила: — Они!
— Кто такие? — спросила та с удивлением.
— Они, негодяйки, воровки, которые проделали всю эту историю с тремя рублями. Вот я их…
И почтенная дама указала дочери на двух элегантно одетых женщин. Одна из них была высокая, средних лет брюнетка, другая — молоденькая, красивая, восемнадцати-девятнадцати лет блондинка. Обе женщины, не торопясь, шли вдоль Гостиного двора, останавливаясь иногда у витрин магазинов.
— Они! — энергично повторила госпожа Б. — Пойдем-ка догоним и арестуем их…
— Не ошибаетесь ли вы, мама?
— Ну, нет! Уж я не ошибусь! И обе женщины пустились догонять воровок. «Воровки» между тем, по-видимому, чувствовали себя в полной безопасности, нисколько не тревожились и, оживленно о чем-то беседуя, остановились возле витрины большого ювелирного магазина.
— Не потрудитесь ли, сударыни, — вдруг громко и грозно обратилась к ним госпожа Б.,- не потрудитесь ли немедленно отдать те три рубля, которые вы сегодня обманным образом и мошеннически получили? Вот — рубль с меня, а два рубля — от моей дочери или у швейцара их дома, но это все равно…
Обе настигнутые дамы остолбенели.
— Вы с ума сошли! Сумасшедшая… — сказала, отступив назад, высокая, средних лет дама.
Молоденькая молчала. Она побледнела, и это окончательно укрепило госпожу Б. в том, что она «поймала»-таки преступниц.
— Какие три рубля? За что три рубля? В чем, наконец, дело? — проговорила энергично уже пришедшая в себя высокая дама. — Или вы с ума сошли, или здесь недоразумение, которое надо выяснить.
— Что здесь выяснять? — убежденно, но уже не так бойко сказала Б. — Ведь вы прекрасно понимаете, в чем дело.
— Ничего я не понимаю! — рассердилась высокая дама. — Сударыня! Вы шутите плохие шутки… Собираете народ, устраиваете скандал… Это, наконец, превосходит всякую меру терпения!
Она взяла под руку свою молодую подругу.
— Здесь, во всяком случае, нам неприлично объясняться, — проговорила она госпоже Б.,- и если вы уж так настаиваете на чем-то непонятном, то необходимо для объяснений избрать другое место.
Решительный тон высокой дамы несколько повлиял на Б., тем не менее она не желала выпускать из рук таких «отчаянных мошенниц».
— Если вам неудобно объясняться здесь, при народе, то, пожалуйста, в двух шагах отсюда магазин моей дочери, не угодно ли… — язвительно пригласила она.
И все дамы, сопровождаемые толпой смеющихся зевак, торжественно двинулись к магазину господина Я. на Большой Суровской линии.
В магазине дело приняло несколько другой оборот. Молодая из «пойманных» дам опустилась беспомощно на стул, а старшая тотчас попросила у госпожи Б. объяснений.
Госпожа Я. подошла к находившемуся в магазине мужу и начала объяснять, в чем дело.
— Вот так штука! — проговорил он. — Только не похоже оно что-то…
Между тем разговор между госпожой Б. и высокой дамой начинал приобретать весьма острый характер.
— Это, наконец, ни на что не похоже! — кричала высокая дама. Предупреждаю, вы ответите за свои слова и поступки, я этого так не оставлю… Мой муж имеет знакомства. Я — жена профессора Ф.
Госпожа Б. несколько опешила, однако попробовала было упомянуть о полиции.
— Вот именно, прошу послать за полицией, — вскипела дама. — Что делать! Скандал так скандал, но нужно же покончить с этой отвратительной историей.
— Хозяин! — шепнул между тем один из приказчиков господину Я. — А ведь это верно. Я признаю, это действительно госпожа Ф.- наша даже покупательница. И живет она здесь недалеко… Важная дама…
Почетный гражданин Я. увидел, что его дамы попали впросак.
— Какая там полиция! Зачем же — с полицией? — произнес он, подходя. Можно и без полиции… Просто ведь вышло недоразумение, извините-с!
— Это не недоразумение, а оскорбление средь бела дня на улице… Это скандал! — со слезами в голосе взвизгнула высокая дама.