47-й самурай
Шрифт:
Внезапное нападение застигло великого Кондо в очень неблагоприятном положении. Он находился в душе, очищал свое тело, готовясь к событиям следующего дня, и тут взорвалась первая бомба, за которой последовали еще три.
Первой его мыслью было: «Твою мать!»
Кондо сразу же понял, что гайдзину каким-то чудом удалось разыскать их логово. На мгновение захлестнутый яростью, он захотел узнать, кто помог американцу, и представил себе головы этих ублюдков на столе рядом с головой гайдзина.
Выскочив из душа, Кондо накинул халат — голый, его застали совсем голым! — и быстро подбежал к двери. Ванная комната, разумеется личная, находилась на втором этаже, над гостиной. Кондо двинулся по коридору, стараясь осмыслить происходящее, определиться с действиями. Хотя ему почти ничего не было видно, он разглядел тени на стене лестницы, ведущей вниз. Безжалостная пляска теней на стене отражала безжалостность реальности. И тут разорвалась еще одна шоковая граната.
Так получилось, что Кондо смотрел прямо на нее, и яркая вспышка его оглушила; зрительные нервы вспыхнули, заполняя мозг красочными образами ослепительного света, лишая его способности функционировать нормально. Кондо не мог думать, не мог видеть, он оказался совсем беспомощным.
«Твою мать!»
Кондо понял, что возвращаться в ванную нельзя, так как это будет равносильно смерти или пленению, что на самом деле было одно и то же. Однако он не мог идти и в ту комнату, где хранились его мечи, потому что ничего не видел. Его зрение было выведено из строя.
Снизу доносились громкие крики, звон мечей и глухие удары стали но человеческой плоти. Кондо понял, что на его людей напал противник, не уступающий численностью. Ему страстно захотелось броситься к своим мечам, схватить их и, ворвавшись в самую гущу сражения, рубить, рубить и рубить. Он верил, что его появление сможет переломить ход боя.
Но он был слеп.
Кондо подумал: окно ванной.
Прыгать оттуда невысоко — до земли футов десять, не больше.
Вслепую он нащупал дорогу к окну ванной, открыл его, пытаясь вспомнить, как именно оно расположено относительно плана дома, затем сообразил, что только теряет время, и прыгнул вперед. Короткий полет через холодную пустоту — и он с глухим стуком упал на землю.
— Вот он! — воскликнул кто-то. — Хватайте его!
Через мгновение Кондо схватили четверо.
— Сопротивление бесполезно, братишка. Если ты сдашься, мы тебя не убьем.
— Не бейте меня, — жалобно взмолился Кондо, изображая страх и растерянность. — Я повар. Пожалуйста, я здесь только работал, не бейте меня!
Мива старался сохранить спокойствие. Слушая нарастающий рев на улице, он понимал, чт'o произошло. Единственная его мысль была о бегстве, но, разумеется, он был слишком напуган, чтобы предпринять такую попытку в одиночку. Поэтому Мива предположил, что Кондо, его верный вассал, придет к нему на помощь.
Однако через несколько минут он понял, что Кондо к нему не придет.
Проклиная свое невезение, Мива подполз к двери, приоткрыл ее наполовину и увидел ту самую пляску теней на стене, которую видел Кондо.
Это зрелище повергло его в ужас.
Он попытался побороть панику.
«Если мне удастся спрятаться, я останусь в живых. Эти люди не смогут оставаться здесь долго. Они должны напасть, убить, отойти. Бежать я не смогу, но я могу спрятаться».
На четвереньках он выполз в коридор, нашел лестницу, ведущую на первый этаж, и словно змея скользнул вниз, в темноту.
— Пожалуйста, не бейте меня, я повар, — скулил Кондо.
Сильные руки прижали его к земле и заломили руки за спину, чтобы связать.
— Этот — пустышка, — сказал один из нападавших. — Акира, отведи его во двор, а мы продолжим.
Трое устремились вперед, чтобы принять участие в общей схватке, которая и не думала затихать.
— Пошли, козел, — бросил оставшийся боец. — Поднимайся с земли. Господи, да ты совсем раздетый, бедняга!
Да, Кондо был раздет, но, поморгав, он убедился, что яркие вспышки, мелькавшие перед глазами, погасли. Кондо снова моргнул, увидел, как из искрящегося хаоса появляется окружающий мир, и обнаружил, что находится во дворе за домом вместе с одним из нападавших. Тот, заломив ему руку за спину, довольно грубо толкал его вперед.
— Простите, но моя рука… — начал Кондо.
— Заткнись, — сказал нападавший.
Точнее, он собирался сказать: «заткнись», но где-то между «за» и «ткнись» Кондо плавно развернулся, мгновенно сориентировался и, вспомнив основы дзю-дзюцу, левой рукой нанес своему противнику удар «лапа дракона». Тот упал на снег, и Кондо с силой врезал ему ладонью в висок, надеясь, что этот удар окажется смертельным.
Застонав, нападавший затих.
Отобрав у него меч, добротный клинок промышленного производства, Кондо подбежал к стене. Одним прыжком перескочил через нее и распластался на земле, учащенно дыша, проверяя, нет ли за ним погони.
Никого.
Кондо поднялся на ноги, голый, в одном халате, и побежал босиком по снегу. Добравшись до ближайшего дома, он выбил окно и проник внутрь. Бегом поднявшись наверх, Кондо застал в постели перепуганных до смерти мужа и жену.
— Оставайтесь на месте, или я вас убью. Мне нужна одежда. И сотовый телефон.
Отперев дверь, Нии шагнул в белую комнату. Насколько он помнил, выключатель был слева, и, особо не размышляя, он зажег свет. Комната предстала перед ним во всех отчетливых деталях: смятая кровать, телевизор, окно с закрашенным белой краской стеклом — все белое, белое, белое. Но где же девчонка? Нии ощутил укол паники, которую сменил страх: он не должен подвести оябуна. Подбежав к кровати, Нии сорвал с нее одеяло, но ничего не увидел, заглянул вниз и тоже ничего не увидел. Затем ему пришла мысль потрогать постельное белье, ощутить сохранившееся тепло.
«Дурак, девчонка спряталась!» — одернул себя он.
Подбежав к встроенному шкафу, Нии распахнул дверь, но и там никого не было. Оставалась только ванная. Бросившись к ней, он подергал дверь. Она оказалась запертой изнутри. Вот где девчонка!
— Девочка, открой дверь! Если ты ее сейчас не откроешь, у тебя будут большие неприятности! Девочка, делай, как я тебе говорю, черт бы тебя побрал!
За дверью было совершенно тихо.
На улице звуки сражения поднялись на новую высоту — крики, стон, вопли раненых, звон стали. Нии очень хотелось принять участие в сражении. Но у него был долг.