50 оттенков рассвета
Шрифт:
Мигрень накатывает волнами, сжимая голову стальным обручем. И вот я уже утыкаюсь в собственные колени и хнычу, стараясь хоть как-то облегчить невыносимое состояние. Знаю, что скоро начнется тошнота, головокружение и в этом состоянии я могу зависнуть на несколько дней.
Слышу тяжелые шаги рядом, но не поднимаю лицо. Если это Тигран, то пусть шагает дальше в саму Преисподнюю — ему там самое место. И дядю прихватит.
Но обоняние улавливает приятные ноты парфюма. Слишком знакомые мне. Слишком… интимные. Такие же мои, как имя Ева. Убираю ладони от лица, чтобы подтвердить собственную догадку. Поднимаю глаза и
13.
Лина.
Умей держать всю боль внутри.
Людям плевать на твои чувства. (Олег Рой)
***
Самая настоящая боль — в слезах, которые никто не видит…
Но еще больнее тогда, когда плакать уже не можешь.
Потому что слезы поселяются глубоко в сердце.
И там их уже невозможно утереть. (Эльчин Сафарли)
— Маленькая Евочка решила, что может сбежать?
— Я же просила, — шиплю, отодвигаясь всё дальше и дальше к ручке дивана.
Тигран пьян. Я вижу это по его глазам, по резким жестам. Один раз я наблюдала урода в подобном состоянии. Он разбил тогда лицо водителю только за то, что тот не открыл дверь с должным почтениям. Надеюсь, сейчас у него хватит выдержки, чтобы не сорваться… или… или пусть срывается… Здесь так много людей — пусть все видят, что за мудак ходит среди них.
Страшно только подумать, что и другие ему под стать…
Если бы я хоть кого-то здесь хорошо знала.
— Боишься… хорошо, что боишься. — Он скалится и двигается, видя, как я сжимаюсь, стараясь слиться со спинкой мебели. — Будешь хорошей девочкой, да, Евочка?
Молчу, понимая, что хожу по лезвию бритвы: или он сейчас рванет меня, или мне повезет. И не знаю, что выбрать.
— Какие-то проблемы?
С лестницы на веранду раздается знакомый голос. Сердце начинает биться быстрее. Господи, только бы он молчал. Если он скажет, что мы знакомы ипри какихобстоятельствах… Но не должен же сказать?! Он и не помнил, наверное. Надеюсь.
Подминаю глаза и встречаюсь сегоневероятными. Они цвета нежного рассвета. Ясные, яркие…
— Всё нормально, парень. Девушка моя не в себе немного. Перебрала.
— По-моему, ты перебрал. Приятель, — последнее слово Артур выплевыает со злостью, а я напрягаюсь ещё больше.
Молю его, чтобы уходил. Он же не знает, с какой тварью сейчас связывается. Мало того, что Хаузов сволочь, он ещё и мстительная сволочь.
— Не нарывайся, парень. — Тигран светит улыбкой на двести двадцать, засовывая руки в карманы брюк. — Не дорос ещё рот открывать.
— Уверен?
Поднимаюсь из своего укрытия и подхожу к вынужденному спутнику. Всё, что я думала раньше, улетучилось. Сейчас я боюсь, что злой тиран причинит кому-то вред и боль.
— Тигран, — зову его, вставая к нему лицом, — не надо. Пожалуйста. Мне страшно.
Я знаю, что эти слова
Я смотрю на него со всей мольбой, на которую только способна. Молюсь про себя, чтобы отступил. И он… он смеется, но хватает меня за запястье и тянет за собой, грубо выговаривая, чтобы больше я никогда не влезала.
Про себя выдыхаю. Пусть ругается и кричит. Всегда можно прикрыть глаза и представить кирпич, которым я с удовольствием и от души бью его по морде.
Знал бы он о моих мыслях — сравнял бы с землей уже сейчас. А не ждал бы два месяца. Только сейчас соображаю, что я знаю причину отсрочки, дядя знает, а Тигран-то нет. Интересно, как ему преподнесли эту информацию? Он на самом деле давит, но не трогает.
А может… может, он всё знает и просто так играет?
На улице я вижу, когда Хаузов заталкивает меня в машину, стоящего поодаль Артура в компании темноволосого высокого парня. Оба они смотрят в нашу сторону. Теперь меня мучает вопрос: узнал ли меня мужчина? Или просто в его крови течёт кровь рыцарей Средних веков, и он бросается на выручку всем девушкам?
Сплошные противоречия в мыслях. Бросает из крайности в крайность. То мечтала, чтобы кто-нибудь отвлёк, то испугалась за… Я же не просто за постороннего человека испугалась. А за одного. Определенного. Того, чем аромат узнала бы из тысячи.
Чем больше погружаюсь в мысли, тем страшнее становится. Я ведь не могла в него влюбиться? Нет же? Один танец и одна ночь… Я не знаю про него ничего, кроме имени. Но могу нарисовать его портрет с закрытыми глазами.
Ночью, во снах, он снова и снова приходит ко мне. И я мечтаю не просыпаться, чтобы побыть в параллельной реальности, побыть с ним.
Я даже сейчас воспроизвожу его лицо. Глаза, которые с беспокойством, как мне показалось, ощупывали меня. Его нахмуренные брови и голос с едва—едва заметной хрипотцой.
14.
Артур.
Увидеть девочку, которая не отпускает мысли, странно и… волнующе. Новые для меня ощущения. Непонятные. Но не могу сказать, что неприятные.
Она сидит, уткнувшись в свои ладони, и я уже хочу подойти, как замечаю движение в нашу сторону. Действую интуитивно: поднимаюсь по ступеням, собираясь, если честно, присмотреть и… да чего уж скрывать, выступить в роли защитника и спасителя, когда бухой мужик начнет с ней говорить. За её безопасность не переживаю — два шага и я закрою девчонку от него. Зато какой может быть эффект!
Тупо и слегка по-детски, но, по сути, она и есть ребёнок. Тот, который стойко держался в больнице и бесил меня своими рассуждениями о боли. Что ты о ней можешь знать, маленькая?
Прислушиваюсь к разговору и, мягко говоря, охереваю. Мало того, что мужик бычит, он ведет себя так, будто она его. Да нет! Нет же!?
Что у такой чистой девочки может быть с этим? Если только… отец? Ведет себя как последняя тварь.
Девочка явно напугана, и я спешу вмешаться. Хотел же оказаться в роли защитника? — Пожалуйста. Вот он — шанс. Который, похоже, никому не нужен. Девочка Лина ловит мой взгляд и, как мне кажется, смотрит с покорностью и… черт, я никогда не умел играть в эти гляделки.