50-й калибр
Шрифт:
Дэйн проснулся и стал проверять готовность фотоаппарата. Эстелла выдернула свою руку из-под ладони Торнтона.
Выйдя из самолета, они словно ступили в раскаленную печь. В этот день ни малейшее дуновение ветерка не освежало берега Санта-Катарины. Улицы были практически пусты, подъезды к магазинам перекрыты тяжелыми деревянными брусьями. Возле аэропорта в дряхлой автомашине дремал шофер. Когда Торнтон потряс его за плечо, он с неохотой открыл глаза.
Дэйн заказал номера в «Коронадо», великолепной, просоленной морскими ветрами развалине, пыльные окна которой выходили на гавань.
Торнтон вошел в свой номер и захлопнул дверь, распугав тараканов. Он включил располагавшийся на потолке вентилятор. Лопасти провернулись с ревматическим скрипом. Торнтон разделся и прошел в ванную. Там ему удалось извлечь из душевого рожка струйку тепловатой воды.
Все это угнетающе напоминало ему Юго-Восточную Азию. Везде одно и то же – полный упадок техники. Сгнившая изоляция и проржавевший металл – эпидемические заболевания, поражающие всю технику, приходящую с Запада. И все же люди хотели получить эти тракторы, джипы, комбайны и жатки, несмотря на то что климат превращал это все в груду металлолома за год или даже быстрее.
Торнтон стал думать об Эстелле. Очаровательная девушка, очень милая. Стройная талия, округлая грудь, а ножки просто замечательные. Пожалуй, чересчур скована и серьезна, но это, решил Торнтон, просто признак хорошего воспитания, примерно такого же, какое получил он сам.
Она была привлекательной по любым меркам, хотя сильно отличалась от тех девушек, которым он когда-то назначал свидания. На одной из тех девушек он и женился. Эстелла же принадлежала к совсем другому типу. В ней было кое-что общее с тем женщинами, которые подгоняют себя, часто неосознанно, под стандарт телевизионных реклам зубной пасты и шампуня. Но этим ее образ не исчерпывался. Торнтону это нравилось; однако миллион рекламных роликов и десять тысяч миль рекламных щитов мешали ему полностью переключиться на новое восприятие. Ему нужно время, чтобы отрешиться от них.
Некоторое время он смотрел, как лопасти вентилятора медленно крутятся в застоявшемся воздухе, но смотреть на это было мучительно. Наконец он заснул.
…Он проснулся несколько часов спустя, не чувствуя себя отдохнувшим и ощущая во рту привкус железа. Он побрился, принял душ, оделся и вышел из номера. Коридор заканчивался дверью, выходившей на патио – плоскую крышу пристройки нижнего этажа. Открытая площадка была уставлена горшками и кадками с растительностью. В дальнем конце патио сидели в плетеных креслах Дэйн и Эстелла. На Дэйне были легкие брюки с ремнем из крокодиловой кожи, кричаще-яркая рубашка спортивного покроя и сетчатая панама. На шее висели фотоаппарат и экспонометр. Если он хотел выглядеть нелепо, то это ему почти удалось. Почти, но не совсем. Никакая шляпа не могла приглушить металлический блеск в его глазах или скрыть отнюдь не туристский загар на жестком длинном лице. И никакая спортивная рубашка не отвлечет внимания от его широких запястий и сильных рук.
Эстелла надела сегодня длинную плиссированную юбку из шелка с бахромой по подолу и красные босоножки на высоких каблуках. Ее блузка была из черного шелка в красный
Несколько мгновений Торнтон созерцал их, дабы вежливо выдержать паузу, а потом спросил:
– А что бы вы посоветовали мне? Я могу взять напрокат костюм матадора или, быть может…
– Ваша одежда, – отозвался Дэйн, – вполне уместна в данной обстановке.
– В какой ночной клуб собирается пойти мисс Варгас? – спросил Торнтон.
Эстелла ответила:
– А вы вообще имеете понятие, как одеваются девушки на Санта-Катарине?
– Полагаю, нет. В любом случае – что мы планируем?
– Мисс Варгас собирается поискать своего друга, – сказал Дэйн.
– Кого?
– Разве я не говорила вам о нем? – сладко пропела Эстелла. – Его зовут Рафаэль Домингес. Он вам понравится, Билл. Ростом выше шести футов, с широченными плечами и прекрасно танцует. Он так очаровательно смеется! Очень заразительный смех.
– Уверен, – отозвался Торнтон.
– И к тому же, – добавила Эстелла, – он служит третьим помощником капитана на грузовом судне «Гелиос».
– О да, понимаю. Этот Домингес действительно существует?
– Конечно, существует, – сказал Дэйн. – Мы получили на него данные с фотографией из эмиграционного бюро. При наличии некоторой удачи мисс Варгас может добыть кое-какие сведения касательно «Гелиоса».
– А мы пойдем с ней?
– Нет, конечно. Если два парня будут таскаться за ней по всем причалам, то ей не удастся ничего узнать.
– Но разве такая прогулка не опасна?
– Все наше дело опасно.
– Она действительно может что-либо разведать таким способом?
– Вероятно, – ответил Дэйн. – Получить информацию не так уж сложно. Насколько информация будет точной – другой вопрос. И почти невозможно быть уверенным, что эта информация достанется тебе одному.
Торнтон кивнул.
– А что будем делать мы с вами?
– Я пойду за кое-какими покупками. А вы отправитесь на руины старого форта за чертой города. Чрезвычайно живописные развалины. Я дам вам свой фотоаппарат.
Торнтон недоверчиво уставился на него:
– Вы хотите сказать, что я должен просто бродить и любоваться видами?
– Конечно. А вы ожидали чего-нибудь таинственного? Хотите поиграть в сыщиков-разбойников?
– Нет, но… А что вы намерены купить?
– Новый бумажник. Мой старый уже совсем истерся.
– Послушайте, мистер Дэйн, это чрезвычайно странный способ расследования. Я думал, мы примчались сюда, чтобы обнаружить местонахождение оружия.
– Именно так. Но мы не достигнем ничего, если будем рыскать по всей Санта-Катарине и хватать людей за шиворот. Или вы пытаетесь понять, как мы узнаем что-либо?
– Конечно.
– Осведомители сами придут к нам, – ответил Дэйн.
– Почему они должны это сделать?
– Потому что знают, что мы заплатим за информацию американскими долларами. У них на это дело особый нюх. Когда будете в форте, обязательно осмотрите монастырь поблизости. Мне говорили, там чудесный сад.
– Полагаю, вы знаете, что делаете, – с сомнением произнес Торнтон. – Когда мы встречаемся?
– Скажем, в семь тридцать вечера в ресторане «Кастельон». Это в квартале от нашего отеля.