50 знаменитых загадок древнего мира
Шрифт:
С «Илиадой» в руках он мерил шагами поле битвы, пытаясь определить место стоянки кораблей и расположение великой стены ахейцев к югу от мыса Кум-Кале. Среди множества существовавших в то время гипотез Шлиман склонился к той, что предполагала искать город Приама и Гектора на холме рядом с деревушкой Гиссарлык (по-турецки: «место, где стоит крепость»). Пусть этот холмик всего метров на тридцать возвышался над равниной, и обойти его можно было меньше чем за четверть часа, пусть он мало походил на описания из «Илиады», Шлиман не сомневался в том, что однажды откопает там мощные укрепления Илиона, города, когда-то овеваемого ветрами, полного сокровищ, храмов и дворцов.
Воодушевленный мечтой, щедро расточая целое состояние, заработанное на торговле индиго, энтузиаст принялся за дело сначала вдвоем с женой, молодой гречанкой Софьей, а потом – с помощниками: архитекторами Хефлером и Дерпфельдом и археологом Эмилем Бюрнуфом.
С
Действительно, предание гласит, что в эпоху героев на одном и том же месте существовали две цитадели: первая – во времена царя Лаомедонта, кольцо ее укреплений строили боги Аполлон и Посейдон. Царь не пожелал дать небожителям обещанную плату, и один наслал на город чуму, а другой – морское чудовище, пожиравшее всех подряд. В жертву ненасытной твари уже хотели принести красавицу Гесиону, дочь царя, но тут явился Геракл и спас девушку. А так как герой, в свою очередь, не получил обещанной награды, он собрал друзей и с боем взял город. Во второй Трое правил Приам, внук Лаомедонта. К тому времени, когда ахейцы под предводительством Агамемнона, спрятавшись в брюхе деревянного коня, захватили и сожгли город, царь успел достигнуть весьма преклонных лет. И вот археологи доказали, что шестое по счету поселение на месте Трои, окруженное мощной стеной с бастионами, погибло около 1300 г. до н. э. в результате какого-то катаклизма, вероятно, землетрясения, а Трою VII А сожгли в 1250–1240 гг. до н. э. Широкий и глубокий слой пепла, местами – почти метровый, покрывает развалины небольших, плотно поставленных домов внутри крепостной стены. Сохранились огромные глиняные кувшины для провизии, осколки керамики местного производства, несколько двуручных ваз и горшков микенского стиля, а также – скелеты убитых жителей города. Между тем, 1250–1240 гг. до н. э. – именно то время, к которому старейший греческий историк Геродот относит Троянскую войну!
Но вернемся к Шлиману. Пока его жена Софья производила на свет двоих детей – Агамемнона и Андромаху, отец семейства искал в Микенах прах их знаменитых тезок. Вооружась книгой древнегреческого писателя и географа II в. Павсания, с февраля 1874 г. он вел раскопки в кольце циклопических укреплений города. Позже, в августе – ноябре 1876 г… Шлиман заложил три раскопа: один – вне укреплений, рядом с двумя монументальными памятниками, которые он назвал гробницами Эгисфа и Клитемнестры, другой – на подступах к прославленным Львиным воротам и, наконец, третий – за ними. Под четырехфутовым слоем мусора, скопившегося за тысячелетия, в кругу вертикально поставленных плит Шлиман обнаружил пять выдолбленных в скале прямоугольных могил. Шестую в 1877 г. откопал Стаматакис, греческий археолог, получивший задание контролировать и продолжать работу. В погребениях оказалось 19 скелетов (в том числе два детских и девять женских), украшенных драгоценностями и золотыми погребальными масками, рядом стояли деревянные ларцы и сотни сосудов из металла и расписной глины. При виде такого сокровища – более сорока килограммов золота! – Шлиман окончательно уверовал, что сумел отыскать не до конца сгоревшие останки Агамемнона, Кассандры, Эвримедона и членов семьи Пелопса. Лишь кропотливые исследования В. Дерпфельда и греческих археологов XX в. позволили выяснить, что тела были захоронены, а не сожжены. Значит, они не могли считаться останками героев Троянской войны. Кроме того, некрополь хранил, как минимум, вдвое больше погребений, и, наконец, вся обнаруженная утварь относится к XVI в. до н. э. (приблизительно 1600–1510 гг. до н. э.), а не к эпохе битвы в Троаде. И хотя Шлиман не смог разбудить своих героев, он воскресил микенскую цивилизацию!
Его славе не хватало лишь одного украшения – Тиринфа, твердыни Прета, Персея, Амфитриона и Эврисфея, места унижения Геракла. Предварительный зондаж в августе 1876 г., раскопки Тиринфа Шлиманом и Дерпфельдом в 1884 г., Дерпфельдом и Каро – в 1905-м впервые явили миру истинную форму дворца микенской эпохи, причем именно такого, какой
Широкая публика узнала слова: циклопический перибол – крепостная стена из мощных каменных блоков, мегарон – просторный квадратный зал с четырьмя колоннами и очагом в центре, пропилеи – монументальный «вестибюль», гинекей – женские покои в доме, пифос – огромный кувшин емкостью 100–250 л, килик – чаша для питья на высокой ножке. Одновременно нам открылась значительная часть повседневной жизни микенских военных вождей, героев или жестоких деспотов, правивших Арголидой за 13–14 сотен лет до н. э.
Пожар, охвативший Трою около 1250 г. до н. э., знаменует великий момент в истории греческого народа, так как свидетельствует о его бесспорных военных успехах, богатстве и славе. Греки – ахейцы, данайцы и эллины – впервые осознали свои единство и мощь. Кажется, в те годы Европа мерялась силами с Азией. Хеттский царь, чьей власти покорилась большая часть Анатолии, признал царя «акхиявов» братом. Греция завершила бронзовый век и вошла в век героев – полубогов, дерзавших штурмовать Дарданеллы или горы Ликии, сражаться с Химерами и амазонками, героев, чьи имена – Персей, Беллерофонт, Геракл, Тесей, Ахилл. И действительно, современный историк отмечает, что в это время в Греции утвердилась оригинальная политическая система, позволявшая развиться честолюбивым стремлениям и индивидуальным особенностям личности. Чуть позже приход к власти землевладельцев-аристократов ознаменовал вхождение Греции в куда более незавидный век – железный.
Благодаря «греческому морю» современники легендарного царя царей Агамемнона явно пользовались достижениями восточных цивилизаций, более совершенных, чем их собственная, и во многом превзошли своих предшественников. За крепостными стенами жители городов чувствовали себя в большей безопасности, да и жизнь их была намного лучше организована. Более дисциплинированные военные теперь располагали опасными для врага изобретениями: сотнями боевых колесниц, длинными бронзовыми мечами, легкими и прочными доспехами, наконец, хорошо отлаженным аппаратом материально-технического обеспечения. Скотоводы выгоняли на пастбища большие стада лошадей, коров, овец, коз, а земледельцы уже не довольствовались выращиванием кормовых или зерновых культур, а сеяли лен, растения, содержащие красители, сажали и обрабатывали масличные, собирали ингредиенты для благовоний, искали и находили новые целебные травы. Корабли ходили быстрее и дальше, группы авантюристов наносили противнику более чувствительные удары и обогащались. По сути дела, в XIII в. до н. э. весь материальный прогресс держался на мастерах своего дела – плотниках, писцах, кузнецах, шорниках, тренерах лошадей, ткачах и корабелах.
И все же греческий народ жил далеко не счастливо. Истинной радости жизнь не приносила. Новая веселенькая война не могла ни заменить такую радость, ни дать все необходимое для безбедного существования. Печальное время – век героев! В городе, при относительной роскоши, внешнем порядке и сильной власти, нравы могли быть весьма утонченными, но при всем при том царила военная экономия, бюрократизм, кровавые жертвоприношения, усиленная эксплуатация женщин и детей, с утра до вечера трудившихся в мастерских за литр ячменя и горсть смокв.
В деревнях – слишком много овец и коз, но явно недостаточные посадки зерновых, гигантская масса неимущих, обреченных ковыряться в земле, пасти скот или кустарничать, имея самый мизерный доход из-за недорода, засухи, эпидемий и войн.
Клитемнестра, Антигона, Электра, Пенелопа, Алкеста, Эрифила, Кассандра… Сколько страстных, несгибаемых и несчастных женщин! Гречанка в те дни должна была работать, страдать и умирать ради мужчины. Эдип, выкалывающий себе глаза, обретает значение символа: царь, казалось бы, преуспевший во всех начинаниях, ослепил себя, чтобы не видеть ужасов своего времени. Другие уходили в заросли на горных склонах или прятались в глубоких гротах. XIII в. до н. э. – не столько век героев, сколько эпоха бунтарей, восставших против привычной жизни, потому что она стала невыносимой.
Покорителям Трои больше всего недоставало мудрости. Ахейский мир страдал от утраты чувства меры, точнее – от несоразмерности. Его вождям хотелось уподобиться фараонам или хеттским владыкам, хотя они вечно враждовали друг с другом, а единственный раз выступив сообща – против Трои, – сумели продемонстрировать лишь разногласия и взаимную неприязнь. Многие из них считали себя богами или потомками богов. А им следовало научиться быть людьми. Подобно Гераклу, Эдипу или Ахиллу, они спутали искусство жить с желанием красиво умереть или красиво убивать. Тщетно искать здесь улыбку, как на древнем Крите. Все, что нам оставила традиция, – несколько имен воинов, вечно оплакивающих свою трагическую судьбу, а на самом деле – безрассудство. Эта ущербная, беспокойная и хрупкая цивилизация продержалась не более 400 лет в континентальной Греции и на Пелопоннесе, 200 – на островах и всего несколько лет – в далеких колониях Египта, Малой Азии или Италии.