500 сокровищ русской живописи
Шрифт:
ИЛЬЯ РЕПИН. Портрет Л. Н. Толстого. 1887. Государственная Третьяковская галерея, Москва
В середине августа 1887 года Репин прожил восемь дней у Толстого в Ясной Поляне, наблюдая вблизи великого писателя. На портрете облик Толстого подчеркнуто монументализирован: мы смотрим на писателя снизу вверх, черное ампирное кресло составляет эффектное обрамление для могучей фигуры. Черная блуза выразительным пятном выделяется на светло-охристом пространственном фоне. Превосходно написана голова Толстого, его бодрое лицо, на котором, как писал Репин, «из-под густых грозных бровей светятся фосфорическим блеском глаза строгого покаяния». Взгляд Толстого устремлен внутрь себя. «Ни у кого не хватит духу подойти к нему спроста, отнестись с насмешкой. Но это добрейшая душа, деликатнейший из людей…
ИЛЬЯ РЕПИН. Запорожцы пишут письмо турецкому султану. 1880–1891. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Работе предшествовал многолетний труд по сбору исторического материала о донских казаках. Текст послания казаков турецкому султану Ахмету III от 1676 года, которое читал Репин, анекдотический – подлинное письмо было другим. Смысл послания примерно следующий: «убирайтесь от нас, иначе будем лупить вас». Сюжет картины вобрал в себя и анекдот, и исторические предания, и литературные ассоциации с повестью «Тарас Бульба» Н. Гоголя. Рядом с писарем изображен легендарный атаман запорожцев Серко, хохочущий казак в белой бурке справа – Тарас Бульба. Эту картину называют «энциклопедией смеха» – настолько многообразны смеющиеся лица казаков, от неуемного хохота до легкой усмешки и едва заметной улыбки.
ИЛЬЯ РЕПИН. Запорожцы пишут письмо турецкому султану. Фрагмент
ИЛЬЯ РЕПИН. Стрекоза. 1884. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Портрет дочери художника Веры – один из лучших образцов пленэрной живописи Репина. Девочка сидит на деревянной перекладине, но, кажется, через мгновение она спрыгнет на землю и куда-то умчится. Словно крылья стрекозы сверкают и переливаются бликами складки платья, резкая тень от панамки ложится на лицо.
ИЛЬЯ РЕПИН. Осенний букет. 1892. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Элегические лесные дали подернуты сиреневой дымкой ранней осени. Серо-голубое небо затянуто облаками. Ровное освещение пасмурного вечера позволяет художнику передать краски природы во всей их полноте, без ярких вспышек бликов. Энергичными мазками написан ковер из травы и цветов, и эти цветочные мотивы словно переходят в узор светлой юбки дочери художника Веры, а затем собираются в плотно, рельефно написанный букет цветов у нее в руках.
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Утро стрелецкой казни. 1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва
В 1698 году стрельцы, подстрекаемые царевной Софьей, подняли мятеж против молодого царя Петра I. После подавления бунта казни мятежников проходили по всей Москве. На картине Сурикова перед нами сердце России – Красная площадь. С разных концов города сюда привезли осужденных. С ними пришли проститься их родственники, которые образуют живописную толпу, напряженно ожидающую начала казни. Справа на коне восседает Петр, наблюдая за происходящим. В многолюдной толпе стрельцы выделяются белыми рубахами и свечами в руках. Горящие и гаснущие свечи в картине, по меткому наблюдению М. Волошина, становятся метафорой продолжающейся или угасающей жизни. Одного из осужденных уже ведут в сторону виселиц, и его потушенная свеча брошена на землю. В центре картины возвышается фигура стрельца, прощающегося с народом, он прижимает свечу к груди, но к ней уже тянется рука солдата-преображенца… Седоволосый стрелец с потемневшим, словно оцепеневшим лицом внутренне приготовился умереть, и солдат в треуголке задувает его свечу. Слева от него чернобородый стрелец не готов смириться со своей участью, крепко сжимая свечу в руке. Яростным, непримиримым огненным взглядом смотрит на царя рыжебородый стрелец, и так же ярко горит его свеча, которую он сжимает, словно орудие мести. Замыкает круг «смертных» свечей погашенная свеча в руке у сидящей на земле женщины, которая черным платком закрыла лицо в знак траура.
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Меншиков в Березове. 1883. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Александр Данилович Меншиков (1673–1729), сподвижник Петра I, генералиссимус, один из богатейших людей этого времени, в годы правления Петра II был отстранен от власти, лишен имущества и отправлен с семьей в ссылку в далекий сибирский город Березов. Его жена, не выдержав тягот пути, умерла. На картине перед нами интерьер тесной, холодной избы. Сквозь маленькое заиндевевшее окошко едва проглядывает свет морозного дня. Вокруг стола, тесно прижавшись друг к другу, сидят Меншиков и его дети. Каждый из них размышляет о былом, грезит о будущем…
Фигура Меншикова, по выражению Крамского, подобна «орлу в клетке». Суриков сознательно нарушил пропорции, увеличив ее масштаб, давая зрителю почувствовать нерастраченные силы этого «полудержавного властелина» (А. Пушкин). Золотой перстень на пальце и драгоценный подсвечник на столе – вот все, что осталось ему от былого богатства. К нему прижалась старшая дочь Мария – хрупкая, больная, страдающая. Она не переживет эту ссылку, как и сам Меншиков. Дочь Александра и сын Александр еще полны жизни. Солнечные лучи золотят волосы девушки. Она занята чтением Священного Писания – главным духовным утешением в эти тяжелые дни. Александр погружен в молчаливое созерцание. При новой императрице им суждено будет вернуться в столицу.
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Меншиков в Березове. Фрагмент
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Боярыня Морозова. 1887. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Феодосия Прокофьевна Морозова (1632–1675) была одной из героинь народного движения – церковного раскола. В 60-е годы XVII века патриарх Никон при поддержке царя Алексея Михайловича предпринял церковную реформу, которая расколола верующих на сторонников реформы и раскольников – старообрядцев. По законам этого времени все раскольники подлежали гонениям, вплоть до смертной казни. Боярыня Морозова была арестована 16 ноября 1671 года. На картине закованную в цепи Морозову везут по заснеженным московским улицам на посмешище. Пестрая толпа теснится вокруг саней, чтобы взглянуть на осужденную. Справа рядом с санями идет родная сестра Морозовой, княгиня Евдокия Урусова, старообрядка, разделившая крестный путь своей сестры. Проезжая мимо храма, Морозова высоко вознесла над толпой руку с двуперстием – символом старой веры. Ее бледное, фанатичное лицо устремлено поверх толпы на икону Богородицы. Молча утирает слезу платком пожилая женщина; молодая красавица, скрестив руки на груди, едва сдерживает слезы; девушка в золотистом платке склонилась в поклоне перед Морозовой. Единственный, кто не боится открыто поддерживать двуперстием боярыню, – сидящий на снегу юродивый. Он не опасается за свою жизнь: юродивых почитали на Руси как святых и прорицателей. По композиционному и колористическому совершенству, умению передать сложную духовную атмосферу эпохи эта картина стала вершиной в творчестве Сурикова, непревзойденным шедевром русской исторической живописи.
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Взятие снежного городка. 1891. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Эта картина была написана Суриковым после поездки в родной Красноярск, где он набирался душевных сил после смерти горячо любимой жены. Художник словно воскрешает впечатления своего детства – народную забаву во время масленичных гуляний. «Мы от Торгошиных ехали, – рассказывал художник М. Волошину. – Толпа была. Городок снежный. И конь черный мимо меня проскочил, помню. Это верно, он-то у меня в картине и остался». Разгоряченный всадник – лихой казак перепрыгивает через снежную насыпь. Веселые мальчишки пугают лошадь, размахивая ветками. Особое очарование картине придает живописная толпа сибиряков, радостно взирающая на происходящее. Колорит картины выдержан в мажорных тонах. Дивное сочетание голубовато-серебристого снега с яркими костюмами, нарядными узорами ковра, накинутого на сани, погружает зрителя в стихию народного праздника. Суриков словно «отдохнул душой» в этой картине, припал к истокам чистого родника родной сибирской земли.
ВАСИЛИЙ СУРИКОВ. Покорение Сибири Ермаком. 1895. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Предки Сурикова были донскими казаками, покорявшими Сибирь вместе с дружиной Ермака. На картине «оживает» решительное сражение октября 1582 года между Ермаком Тимофеевичем и сибирским ханом Кучумом на Иртыше, в окрестностях Тобольска. Суриков рассказывал М. Волошину о работе над картиной: «А я ведь летописи и не читал. Она сама мне так представилась: две стихии встречаются. А когда я, потом уж, Кунгурскую летопись начал читать, – вижу, совсем, как у меня».