5000 ночей одержимости
Шрифт:
заработала миллион долларов, но моя дочь отмахнулась от меня, как будто я не знаю, что такое тяжелый труд. Поппи думала, что я часами бренчу на пианино, потому что
мне наскучила моя изнеженная жизнь.
— Я уже знала это.
– Сказала я Акселю.
— Если ты это знаешь, почему не видишь в этих чертах ее силу? Из разговора, который
я подслушал между вами, мне показалось, что ты хочешь, чтобы её мечты были
меньше. Ты не веришь в свою дочь?
Моя отвисла челюсть
— Конечно, я верю в свою дочь. Я просто не хочу, чтобы она была настолько
поглощена своими амбициями, что не заметила, как детство прошло мимо нее. Поппи
на целые годы опережает своих одноклассников и вот-вот поступит в старшую школу. Я
не понимаю. К чему такая спешка со взрослением? Такими темпами она поступит в
колледж в пятнадцать или шестнадцать лет.
— Ну и что? Меня приняли в колледж в пятнадцать.
— Это слишком рано.
– запротестовала я.
— Разве это не ей решать?
— Я... я… - заикалась я, не зная, как изложить свою точку зрения на это.
— Я получил аттестат в четырнадцать и подал заявку на стипендию в любой колледж, который бы меня принял. Тогда я был решительно настроен выбраться из своего
захудалого городка. И согласился на первый колледж, который предложил мне полную
стипендию. Но когда попросил у родителей одолжить мне денег, чтобы я мог оплатить
расходы, которые не покрывала стипендия, отец ударил меня по голове. Так что я
работал и копил деньги в течение года, прежде чем поступить в колледж в
шестнадцать.
Слова Акселя повисли в воздухе между нами. Когда-то давно он рассказал о своих
родителях-алкоголиках и о том, как разорвал с ними все связи. Я была рада, что он
исключил токсичные составляющие из своей жизни. Тем не менее, слышать это было
душераздирающе.
Аксель отмахнулся от печали, написанной на моем лице.
— Мне не нужно твое сочувствие.
– Сказал он резким тоном. — Я к тому, что к десяти
годам я уже знал, чего хочу, и ничто не могло меня остановить. Если твоя дочь похожа
на меня, она не заботится о том, чтобы прожить свое детство в полной мере. Это то, чего ты хочешь для нее.
В машине больше никого не было, и все же я чувствовала, что на меня ополчились.
— Почему это так плохо, что я не хочу давить на своего ребенка?
Аксель проигнорировал мое недоверчивое выражение лица.
— Кажется, Поппи нравится давление. Возможно, она процветает на нем.
Я была в замешательстве. В словах Акселя была доля правды, которую я не могла
опровергнуть.
— Как и твоя дочь, - продолжил он, — я хотел для себя большего и лучшего. Чего я не
хотел,
говорила мне однажды, что твоя мать не поддерживала твой выбор заниматься
музыкой? Как ее советы повлияли на ваши отношения?
О, Боже, неужели я превратилась в Зайну Миттал? Мама никогда не верила в меня, и
это было больно. Очень больно. Понимала я мечты Поппи или нет, но это был
тревожный сигнал, что я потерпела неудачу, не поддержав ее.
Я не смотрела на Акселя, на некоторое время уставившись в окно, пока мы свернули
с дороги и ехали по знакомой тропинке.
— Сегодня я назвала Поппи юной леди.
– Неохотно призналась я, проводя рукой по
лицу. Мама называла меня юной леди, и я чуть не вздрогнула, когда эти слова
вырвались из меня. — Никогда не думала, что называть кого-то юной леди вообще
заложено в моей ДНК.
Фу.
Уголки рта Акселя понимающе приподнялись. Меня поразило, как он меньше чем за
день помог мне лучше проникнуть в сознание Поппи, тогда как я не смогла добиться
этого за месяцы терапии. Это был прорыв.
Возможно, мне стоит позвонить Поппи сегодня вечером, чтобы воплотить в жизнь
некоторые советы Акселя. Это было хорошим началом, но мне нужно было больше.
— Еще какие-нибудь советы, которые ты хотел бы дать?
Аксель набрал скорость, игнорируя меня. Я выжидающе смотрела на него, пока что-то
на периферии не подсказало мне, что Аксель проехал мимо моей улицы.
— Подожди, ты пропустил мою улицу.
— Я знаю.
У меня перехватило дыхание, когда в поле зрения появилось знакомое поместье.
— Это не мой дом, - констатировала я очевидное.
— Нет, это мой.
Глава 14
Пия
— Выходи из машины, Пия.
– Повторил Аксель.
Он припарковал машину в подземном гараже своего особняка и держал открытой
дверь со стороны пассажира, терпеливо ожидая, когда я выйду.
Никогда. Не. Доверяй. Акселю. Трималхио.
Я могла беспрестанно повторять эту мантру, и все же я была здесь.
— Ни за что на свете я не войду в твой дом. Отвези меня домой.
Я упрямо сидела в машине, скрестив руки на груди. Ничего хорошего не выйдет из
того, что я последую за Акселем внутрь. Я хотела узнать, как работает мозг Акселя, ради Поппи, но сейчас самосохранение было важнее. Я отказывалась покидать