50х50
Шрифт:
— Сними очки, — негромко произнес Карл.
— Что ты сказал… что… — пробормотал Присби.
Он только что кончил кричать в микрофон и теперь тяжело дышал.
— Не важно, — ответил Карл, медленно подходя к столу. — Я сделаю это сам. — Он стянул с носа Присби очки и аккуратно положил их на стол. Только после этого Советник понял, что задумал Карл.
— Нет! — только и смог выдохнуть Присби.
Кулак Карла врезался в ненавистные губы, разбивая их и вышибая зубы. Присби ударился о спинку кресла и рухнул вместе с ним на пол. Нежная молодая кожа на руках
Робот-секретарь с холодным неодобрением повернул к нему лицо из стекла и металла и что-то произнес. Продолжая смеяться, Карл вывернул из пола тяжелую подставку вместе с лампой и ударил робота по поблескивающему лицу. Сжимая лампу, он вышел в холл.
Часть его сознания громко протестовала, охваченная ужасом от содеянного, но только часть. Этот слабый голосок начисто смыла горячая волна наслаждения, прокатившаяся по всему телу. На этот раз он нарушил законы — все законы сразу. Вырвался из клетки, в которой был заперт всю жизнь.
Спускаясь в автоматическом лифте, он подавил смех и вытер с лица капли пота. Откуда-то послышался тонкий голосок:
— Карл Тритт, вы нарушили правила отбывания приговора, поэтому ваш срок увеличивается на…
— Ты где? — взревел Карл. — Хватит прятаться и пищать в ухо. Выходи!
Он внимательно осмотрел стенки кабины и наконец заметил линзу телекамеры.
— Ты меня видишь, правда? — заорал он, обращаясь к камере. — Так знай, я тебя тоже вижу!
Тяжелая подставка врезалась в стекло. Второй удар пробил тонкий металл и обнажил динамик. Когда Карл его вырывал, он что-то пискнул.
Люди на улице шарахались от Карла, но он их не замечал. Они просто жертвы, такие же, как он. Ему хотелось сокрушить главного врага. Каждый замеченный видеоглаз получал удар уже погнутой подставки. Он протыкал или вырывал каждый обнаруженный динамик. Его путь отмечали избитые и онемевшие роботы.
Поимка бунтовщика была неотвратимой, но Карл не думал о последствиях, да они его и не волновали. Ради этого момента он прожил всю прежнюю жизнь. Ему захотелось запеть боевую песнь, но он не знал ни единой, однако вскоре припомнил слегка фривольную песенку, которую распевал еще в школе. Выкрикивая ее слова во всю мочь, Карл помчался по сверкающему порядку города, оставляя за собой след хаоса и разрушений.
Динамики непрерывно обращались к Карлу, но он тут же отыскивал их и выводил из строя. После каждого такого поступка его срок заключения увеличивался.
— …и теперь составляет двести двадцать лет, девятнадцать дней и… Голос неожиданно оборвался — какой-то контрольный механизм наконец осознал бессмысленность цифры.
Карл поднимался по эскалатору на грузовой уровень города. Присев на корточки, он стал ждать, когда голос зазвучит снова, чтобы обнаружить и уничтожить динамик.
— Карл Тритт, — услышал он и завертел головой в поисках динамика, — ваш срок превысил ожидаемую продолжительность вашей жизни и признан бессмысленным…
—
— …и потому вас будут судить повторно, — монотонно бубнила машина. — За вами уже посланы офицеры полиции. Вам приказано сдаться добровольно, в противном случае…
ХРРГЛК… Лампа врезалась в динамик.
— Посылайте! — Карл плюнул в мешанину проводов и покореженного металла. Я и о них позабочусь.
Конец был предопределен. Выслеживаемый вездесущими глазами Центра, Карл не мог убегать бесконечно. Полицейские загнали его в угол на нижнем уровне, но он все же ухитрился оглушить двоих, пока ему не вкатили парализующий укол.
Тот же зал суда, тот же судья, но на этот раз за Карлом наблюдают два стоящих рядом дюжих охранника. За ним вроде бы и нет нужды присматривать, потому что он подался вперед и обессиленно прислонился к барьеру. Его ушибы и царапины прикрывают белые повязки.
Слышится легкое гудение — это оживает робот-судья.
— Оглашаю приговор, — произносит судья, ударяет молотком и ставит его на место. — Карл Тритт, суд признал вас виновным в…
— Что, опять? Неужели эта ерунда вам еще не надоела?
— Молчать, пока зачитывается приговор, — громко говорит судья и снова стучит молотком. — Вы признаны виновным в столь многочисленных преступлениях, что никакой срок наказания не будет достаточным для их искупления. Поэтому вы приговариваетесь к Смерти Личности. Психохирургия удалит из вашего тела все следы вашей личности, и она тем самым будет признана мертвой.
— Только не это! — взвыл Карл, умоляюще протягивая руки к судье. — Что угодно, только не это!
Охранники даже не успели отреагировать, когда вопль Карла сменился громким хохотом. Схватив молоток судьи, он атаковал растерявшихся охранников. Один из них, получив удар молотком за ухом, тут же рухнул, второй начал вытягивать из кобуры пистолет, но через мгновение свалился на тело напарника.
— А теперь судья! — счастливо крикнул Карл. — Молоточек-то теперь у меня. Смотри, как я умею с ним обращаться!
Он подбежал к судье и превратил его изящную металлическую голову в покореженный лом. Судья — всего лишь внешний придаток компьютеров Центра — не сделал никакой попытки защититься.
В холле послышался топот бегущих ног, кто-то начал дергать запертую дверь. Никакого плана у Карла не было, он лишь хотел остаться на свободе и нанести системе как можно больший ущерб, пока в его груди пылает бунтовское пламя. В зал суда вела единственная дверь. Карл быстро осмотрелся, и его наметанный глаз техника заметил в стене позади судьи дверпулючок. Он быстро отодвинул защелку и пинком распахнул дверцу.
За ним наблюдала видеокамера в углу под потолком зала суда, но тут он ничего поделать не мог. Машина все равно увидит его, куда бы он ни пошел. Ему остается лишь стараться как можно дольше опережать погоню. Он протиснулся в дверцу, и в ту же секунду в зал суда ворвались два робота.