51 день сверхдлинного голодания. О чём и не подозревал Поль Брегг
Шрифт:
Конечно, если использовать только опыт самостоятельно голодающих, недалеко и до беды. Но и собственные представления могут оказаться ошибочными, когда человек не изучал накопленные знания и опыт, полученный в результате научных исследований.
Здесь я могу только ахнуть и спросить уважаемого автора, есть ли у него личный опыт такого (сорокадневного-М.Л.) голодания.
Никто из специалистов не рекомендовал длительное голодание, такое как 21 день, без наблюдения врача.»
Она не скупится на обвинения автора в невежестве, некомпетентности, сознательном искажении информации, пренебрежении авторитетами и прочих смертных грехах.
Сначала, пока эмоции не остыли, хотел устроить подробный разбор всех претензий, дабы дам посрамить. Но когда понял, что и для них дело давнее – комментарии датируются 2007 годом, решил, что не стоит
Я преклоняюсь перед врачами. У меня самого мать была врачом от Бога. И за её самоотверженной, полной лишений, жизнью я наблюдал десятки лет. Она долго была единственным невропатологом на всю область и по должности большую часть жизни провела в самолёте, вылетая то в один посёлок, то в другой, где ей порой приходилось одной, без чьей либо помощи, спасать попавших в беду людей, буквально вытаскивая их с «того света».
Наблюдал я и за жизнью её коллег, которые могли сутками не отходить от умирающего человека и умудряться, всё-таки, выиграть бой со смертью в, казалось бы, безнадёжной ситуации. Поэтому преклонение моё перед врачами безгранично. Но даже у этих, святых с моей точки зрения людей, есть свои недостатки. И, как всегда, эти недостатки, есть продолжения их достоинств.
Врачей учат долго, семь лет, во всяком случае, раньше так учили. Количество информации, которое должен запомнить врач, огромно. Количество факторов, которое он должен учитывать, когда ставит диагноз, часто просто учесть невозможно, многое делается интуитивно. Но чего врач принципиально не должен делать – это импровизировать. Всё давно исследовано, всё расклассифицировано. Есть набор симптомов – синдром, есть показатели организма – результаты анализов. Практикующему врачу некогда думать. Нуждающихся в его помощи много, времени на постановку диагноза весьма мало. Некогда исследовать, нужно назначать лечение. Поэтому врачи современной медицины самые консервативные люди на свете. Врач и не должен думать. Он должен мгновенно, как хороший компьютер, перебрать симптомы болезни, выбрать подходящий набор и поставить диагноз. И тут же, с той же скоростью, подобрать подходящее лечение. А для того, чтобы ускорить дело, есть стандартные наборы и того и другого. Никакой самодеятельности, никаких нововведений. Всё предписано, всё стандартно.
Есть, конечно, и среди них небожители. Они работают в научных институтах, где опробуют и создают новые методики, придумывают новые методы лечения, разрабатывают новые препараты. Но если вы с ними поговорите, то и они пожалуются вам на непонимание коллег, на косность и неповоротливость медицинской науки, на трудности с внедрением совершенно потрясающих методов лечения в медицинскую практику.
Но есть одна прослойка медиков, которая по косности и консерватизму переплюнет и тех и других. Это – вузовские работники. Не практикующие врачи, которые иногда преподают в вузах, а исконные преподаватели. От медицинской практики они оторваны, за новыми разработками следят чисто номинально. Да и задача у них другая – запомнить самому и рассказать студентам большую часть той информации, которая нужна практику. При этом ничего, кроме хорошей памяти, иметь не обязательно, поскольку за ложность или истинность передаваемой информации отвечают вовсе не они.
Да и как человеку, не понимающему или слабо понимающему суть дела в тех дисциплинах, что он выучил, разобраться во множестве толкований, разъяснений, мнений, существующих на одну и ту же тему. Только по рангу того автора, чьи труды он вынужден преподавать. Отсюда неизбежная и всепоглощающая тяга к авторитетам. Если академик сказал, что белое – это чёрное, значит, так тому и быть! В результате на кафедрах постепенно скапливаются люди не умеющие думать, но хорошо умеющие критиковать других, что поднимает их значимость в собственных глазах. В человеческом обществе всё рационально – такие люди тоже нужны. Плохо, когда их большинство. Тогда любое сообщение на медицинскую тему, не освящённое официально, подвергается
Что достаточно хорошо подтвердил мой случай. Казалось бы, перед вами документальное и достаточно подробное описание интересного опыта в интересующей многих сфере. Читай и бери то, что тебе нужно. Не согласен – не бери. Учитывай, что опыт индивидуальный, а организмы у всех в чём-то отличаются. То есть, предоставляется полезная информация, причём без претензии на научность. Но воспитанная многими поколениями узость мышления, бытующая среди преподавателей, подвигает людей на полное отрицание всего, что описывается, в том числе и полезных и понятных рекомендаций.
Размышляя так, я перестал волноваться по поводу найденной критики. Но одно обстоятельство крепко засело у меня в голове и долго не давало покоя. Речь шла всё о том же – «… есть ли у него личный опыт такого (сорокадневного – М.Л.) голодания.» Не было у меня такого опыта! И червячок внутреннего сомнения понемногу точил меня изнутри. Могу ли я делать широкие обобщения и давать конкретные рекомендации, не испытав на себе последствия этих рекомендаций? Время, между тем, шло и сомнения становились всё сильнее. А вдруг, действительно, медицинская дама из Израиля охала не зря. Я обещал, что человек средней упитанности может проголодать 40 дней без вреда для здоровья, а вдруг с ним действительно что-нибудь случится? И хотя в этом месте книги я сделал массу оговорок, мало ли кто как их поймёт. Выходило, что моральная ответственность за сказанные публично слова на мне лежит, и нет возможности снять её с себя иначе, как доказав, что я прав. Выходило также, что теперь придётся голодать уже 40 дней, хочу я этого, или не хочу. Невесёлая складывалась картина. С одной стороны, выдержать 40 дней я был обязан. С другой – хорошо помнил о 45-ом дне голодания моего друга, когда в больнице его едва-едва откачали! Не буду лукавить, я вовсе не горел желанием совершать героические поступки. Однако слово не воробей, и мне рано или поздно нужно было что-то решать. За подобными терзаниями подошёл Новый Год и любимое моё 10 января. И я решился. Но, волею случая, ко мне попала интереснейшая книжка примерно на ту же тему. Автор книги Ю.Б.Буланов, практикующий спортивный врач и прекрасный аналитик, несколько страниц в книге посвятил голоданию, чем меня сильно поддержал. Оказалось, что многие мои представления вовсе не расходятся с его медицинскими познаниями. И рекомендации по способам голодания, которые он даёт, ни в чем не расходились с моими, кроме одной, но очень существенной детали. Речь идёт о чистке кишечника. В предыдущей книге я напрочь отказался эту чистку делать, решив понаблюдать естественный ход событий. Но, готовясь к серьёзной голодовке, решил, всё-таки Буланова послушать. Потому что он меня убедил. А убедил тем, что напомнил мне давно известную, но подзабытую истину – половина веса содержимого кишечника составляет вес населяющих его бактерий. Вот Буланов и советует перед голоданием убрать оттуда столь серьёзную угрозу здоровью. И хотя я уже знал, что при голодании без чистки ничего страшного не произойдёт, решил-таки вычистить из желудка и кишечника всё, что в них содержалось. Причём без всяких промываний, а просто приняв слабительное.
Было ещё одно изменение в методике голодовки. Но скорее внешнее, чем внутреннее. На этот раз я подготовился более тщательно. Во-первых, приобрёл весы, и решил взвешиваться каждый день, чтобы следить за динамикой веса. Во-вторых, у меня появился глюкометр, и я решил каждый день измерять концентрацию сахара в крови. А также температуру и давление. Причём для измерения давления у меня уже был прекрасный японский автоматический прибор, который заодно измерял и частоту пульса. Вот с такими настроениями и оборудованием я и приступил к голодовке.
Тут я хочу немного отвлечься и сказать несколько слов в адрес критиковавших меня дам. Ничего, кроме глубокой благодарности по поводу их неослабного вниманию к моей предыдущей книге, я не испытываю. Не стал бы я предпринимать вторую продолжительную голодовку, не будь критики с их стороны. То есть, своей, во многом несправедливой и предвзятой позицией, они вынудили-таки меня совершить то, что я и не думал делать. В результате груз ответственности со своей совести я снял полностью, узнал массу интересного, получил возможность исправить недочёты первой книги и передать новый уникальный накопленный опыт всем интересующимся. И всё это благодаря неусыпной бдительности моих критиков. Моя глубокая благодарность им за это!