Шрифт:
Глава 1.
Отдел.
Сигнал тревоги раздался, как всегда, внезапно. Но сотрудники отдела отреагировали вяло - к тревогам давно привыкли. Макрон в наушниках играл в Тетрис, Солидол не торопился сворачивать окно Youtube, генерал Пурпоз приник к прицелу своего танка в WOT.
– Сигнал тревоги был для всех!
– капитан демонстративно хлопнул дверью.
– Совсем нюх потеряли! Засиделись тут за компами! А в поле поработать не хотите? Смотрите, приказ о создании нового отдела на подходе! Все ленивые и нерадивые отправятся туда в первую очередь!
– Так это правда?
– встрепенулся Макрон. Ему до пенсии оставалось пять лет, и в поле отчаянно не хотелось.
– Что за новый отдел?
– заинтересовался Солидол.
– Для работы в поле, - пояснил капитан.
– Наши противники никак не успокоятся, и перешли на распространение своих опусов вне Сети.
– Это как же - вне Сети?
– удивился Пурпоз.
– Эх, молодой ты ещё, жизни не знаешь!
– снисходительно глянул на него Макрон.
– В Сети мы их прижали, так они теперь на Митинском радиорынке флешками обмениваются. А прижми их с флешками - они начнут на бумаге печатать, как во времена СССР. Вот, помню, в студенческие годы дали мне на ночь почитать "Архипелаг ГУЛАГ", напечатанный на машинке. А там третий заклад, не видно ни черта...
– А что такое "третий заклад"?
– спросил Солидол.
– А что такое "Архипелаг ГУЛАГ"?
– спросил Пурпоз.
– Ничего, и с этим боролись!
– самодовольно улыбнулся капитан.
– Только всё это ерунда по сравнению с тем, что сейчас в Сети делается. На бумаге много не напечатаешь. А в Сети только запостил - через десять минут уже разошлось. Так что контроль необходим. Если вопрос решится, то будут патрулировать Митинский радиорынок.
– Получается, что мы вроде КГБ?
– гордо спросил Пурпоз.
– Тоже мне - сравнил палец с этим самым!
– печально усмехнулся капитан.
– Мы - это пожарная команда. Где загорелось - туда и льём. А КГБ - это система! При нём ничего не загоралось. По крайней мере - бесконтрольно.
Солидол нехотя свернул окно с Youtub'ом. За два года работы он уже привык к этому стёбному стилю общения и строгому требованию называть всех сотрудников только по позывным. Как в спецназе. Никто не должен знать их настоящих имён и прочих персональных данных. Это требование безопасности, и кто его нарушит - тому мало не покажется. Ходили невнятные слухи, что два года назад один из сотрудников, недовольный тем, что ему не повысили зарплату, попытался организовать разоблачительную публикацию и слить в Сеть персональные данные всех сотрудников отдела. Говорят, именно тогда в обязательном порядке всем сотрудникам присвоили позывные, или ники, и настоящие имена знал только зам по кадрам, но его самого не знал никто, потому что общение с ним происходило исключительно по телефону со скремблером, искажающим голос.
Также ходил слушок, что вскоре после этого изменника нашли повешенным на шнуре от мышки. Обсуждая это в курилке, сотрудники отдела приходили к выводу, что он ещё легко отделался. Это надо так подставить своих же! После этого не то что в Сеть, на улицу страшно выходить! И как после этого жить? Уехать за МКАД, где устроиться в строительную бригаду гастарбайтеров? Не выход - сейчас все в Сети, даже если по-русски с трудом говорят.
Глава 2.
Контора.
Ещё при приёме на работу Солидол заподозрил неладное. Деваха из рекрутингового агентства заливала сказки про удалённую работу в Сети, но уж больно специфические требования были озвучены. Предчувствия его не обманули, но было уже поздно - разговор в конторе начался с подписки о неразглашении. Постепенно обстановка прояснилась - он попал в отдел, занимающийся мониторингом ресурсов Сети на предмет графомании. А если быть уж совсем откровенным - то в их задачу входила борьба с графоманией. С флудом в конференциях боролся соседний отдел. Там режим был полегче: флудеры и флеймеры - существа надоедливые, но безобидные. В отличие от графоманов. Ну накропает флудер пару-тройку строк и успокоится. А если графоман настрочит пару мегабайт текста и начнёт пихать его куда только можно - от своего живого журнала до почты гос.органов, то это уже опасно.
Первыми тревогу забили в министерстве культуры. Министр выступил с заявлением, что вал графомании отвратил наших граждан от чтения. Сейчас читают только книги, написанные до 1991 года, современная литература практически умерла. Читатели не хотят выискивать редкие зёрна адекватных произведений в навозных кучах литературного мусора. Следом за отечественной литературой, по мнению министра, жертвой графоманов пал отечественный кинематограф. А в этом министр, в прошлом кинорежиссёр, уже углядывал угрозу национальной безопасности. Если текстовая графомания не бросается в глаза, то графомания экранизированная породила массовый протест кинозрителей.
Откровенно слабые фильмы зрители, блогеры и кинокритики просто игнорировали. Лишь иногда поднимался шум, когда явно придуманные истории в фильмах пытались выдать за исторические события. Тогда возбуждались отдельные группы общественности и творческой интеллигенции. Но производители контента защищали сценаристов и режиссёров простым и проверенным аргументом: "Они художники - они так видят". Гораздо более массовое неприятие встретили попытки снять римейки известных отечественных фильмов. Выяснилось, что своими попытками заработать деньги на чужой славе производители киноконтента покусились на святое. Зрители ответили на это тем, что стали массово игнорировать все отечественные фильмы со словами: "Не смотрел и не собираюсь".
С отечественной литературой такая ситуация сложилась уже давно, с той лишь разницей, что если разочарованные зрители переходили на потребление зарубежной кинопродукции, то разочарованные читатели переставали читать вообще. Поскольку книжный рынок стал уменьшаться, то профессиональных писателей стало меньше, и их место заняли графоманы. Качество литературы ухудшилось, что ещё больнее ударило по рынку. И со временем эта спираль стала закручиваться всё сильнее.
Требовались срочные меры. Сначала министерство культуры пошло по проверенному пути - госзаказ на новые книги и фильмы. Были объявлены конкурсы, созданы отборочные комиссии, назначены награды и бюджетное финансирование. Но на бюджетные деньги слетелись самые отъявленные графоманы и халтурщики. Работа отборочных комиссий была парализована. Как заявил один из членов такой комиссии, пожелавший остаться анонимным: "Мы выбираем плохое из худшего, а я в сортах дерьма разбираться не желаю". Как водится, на ситуацию обратили внимание депутаты. Результатом этого стал комплекс законодательных инициатив, который в прессе окрестили "пакетом Озимого" - по имени депутата Митрофана Озимого, наиболее рьяного сторонника жёстких мер.
В числе прочих предложенных мер было создание специального кибер-подразделения по борьбе с графоманией. В его задачи входило бы безжалостное вычищение всех графоманских текстов из Сети. Но открыто такое подразделение существовать не могло - в средствах массовой информации, где засело немало графоманов, депутатские законодательные инициативы и так именовали "пакетом отмороженного", а всех его сторонников тут же обзывали "отморозками". Поэтому заинтересованные стороны создали тайную структуру. Что любопытно, по неподтверждённым слухам, в число учредителей вошли известные кинопродюсеры и издатели, но официально, понятное дело, это никто не подтверждал.