54 метра
Шрифт:
Глава 34. Котенок
Он пришел к нам в сильный дождь, с невероятными ветвистыми молниями на половину неба. Он жалобно мяукал у двери, словно знал, что мы внутри. Он пищал, и почему-то этот писк оказался громче раскатов грома и шума ливневого потока. Маленький, черный, взлохмаченный комочек шерсти, одолеваемый блохами, был вымыт, расчесан и накормлен. Котенок спал в метре от калорифера и тихо урчал. Рядом ничего похожего на котов или кошек не наблюдалось, и все задавались вопросами: «Откуда он? Неужели, слепой и беззащитный, он не был растерзан крысами или бакланами? Повезло, наверное?»
Мы
Наш черный хищник рос, и имя, изначально ему данное – Яна, вдруг резко оказалось ему мало. Выяснилось, что это не она, а он. Кот со значительными размерами хозяйства. Блин, как я мог это просмотреть. Сам же ведь его крутил в руках в поисках этого самого. Ведь не было тогда – и вдруг выросло. «Тайны густой шерсти – 2». Прямо название порнофильма.
Хоть отзывался он на все с буквой «Я», начиная от «ЯК-47» и заканчивая словосочетанием «Яблочный пирог», остановились на варианте, близком с оригиналом, и стали звать его ЯН…
Тишина опустилась на наш край, словно сверху накрыли стаканом. В стакан перед этим кто-то выдохнул струйку дыма, и густой молочный туман упал на нашу жизнь. В тишине было слышно только, как плещется морская вода, заворачиваясь между мазутными камнями прибрежной полосы.
Туманы здесь такие, что руку вытягиваешь и кисти не видишь. Это еще одно здешнее божество. Его Величество Антипод Ветра, хранитель тишины и неприкосновенности, и он может убить тебя. Человек здесь не хозяин, а гость в чужой и дикой стране. Он здесь букашка, и жизнь его весит двадцать один грамм души, а остальное наносное и легко забирается. Шаг в сторону от дороги, и можешь ходить кругами в молочной завесе день, два или неделю. Сколько людей погибло вот таким образом! Когда туман уходит в свой мир тишины обратно, их находят свернувшимися калачиком. Может, они бы и выжили, но сдались, решив, что это конец. И для них это и вправду оказывалось так. Их находили в десятке метров от домов гарнизона. Усмешка жизни – умереть в шаге от спасения.
В такой туман мы и стояли на конце причала, на сотни метров выпирающего вглубь залива. Существует только полтора метра перед тобой и вокруг тебя. Ни позади, ни впереди, ни вверху нет ничего, только молочная пустота. Все прониклись умиротворенностью тишины и мистичностью момента и стояли молча. Но, как всегда в этой жизни, тишина кому-то надоедает. И этот кто-то кидает здоровый булыжник, всю свою жизнь только того и ждавший, в неизвестность. Тишина насторожилась и расступилась, пропустив плотный предмет внутрь. Все мы тоже насторожились и подались вперед в предвкушении «БУЛЬ».Но вместо «БУЛЬ» раздался чей-то вскрик и потом «БУЛТЫХ» и «ШМЯК». Причем «ШМЯК» в непосредственной близости от нас. О! Вселенная вокруг нас ожила и зашевелилась, потому что мы, взбудораженные неожиданным попаданием во что-то, стали носиться по причалу в поисках чего-то похожего на багор. И нам повезло, мы нашли его, длинную деревянную доску с гвоздем на конце. После некоторых манипуляций «багром», мы извлекли из воды какую-то птицу, погибшую волею судеб от шального камня.
– Дохлая курица, – заявил Дима, держа ее за одну ногу и всматриваясь в приоткрытый глаз дичи.
– Вроде не чайка, – сказал я. И мы пошли сквозь молочное пространство к себе в дом. Дима с гордым видом добытчика на вытянутой руке нес птицу, с которой стекала морская вода.
– Какая нелепая смерть – сказал я.
– М-мда-а-а, – протянул Дмитрий, и мы засмеялись, предвкушая на ужин свежую дичь.
По стечению обстоятельств, в куче старого хлама я нашел книжку с картинками животных и листал ее на досуге. Теперь ее стало листать еще интересней, потому что я задался целью найти схожий экземпляр с тем, что мы притащили.
Ян метался из стороны в сторону, чуя скорый ужин. Дмитрий, имея опыт сельской жизни, кипятком ошпарил птицу и начал ее ощипывать, выдергивая клочки пуха и перьев. По сравнению с курицей или уткой наш пернатый товарищ оказался слишком пушистым, и процесс затянулся надолго. Кот глотал слюнки и изнывал от нетерпения, получая ласковые пинки от повара.
– Нашел! Нашел! – закричал я, переводя взгляд с картинки на почти лысую, кроме головы, птицу, оказавшуюся очень худой, и обратно.
– Вот, – сказал я, развернув книжку картинкой к Диме. – Это гагара. И знаешь, что про нее пишут?
– Что? – безразлично спросил он, щуря глаз, в который попадал дым папиросы, зажатой зубами во рту.
– То, что ценится за густой гагачий пух, используемый для качественных теплых пуховиков, выдерживающих критические низкие температуры. Идеально удерживает тепло.
– Круто, – отозвался повар, отрубив гагаре голову и отдав ее Яну.
– Мурр-рмяу-мяу-мур, – отозвался тот, грызя дичь.
– А знаешь, что это за книжка? – сделал я паузу и поднес к глазам напарника обложку. На обложке было написано крупными буквами «ИСЧЕЗАЮЩИЕ ВИДЫ КРАЙНЕГО СЕВЕРА».
– Круто! – сказал Дима, – значит, будем есть деликатес, который не в каждом ресторане предложат. Представляешь, приду в наикрутейшее место и закажу себе гагару в яблоках с видом знатока. И все такие – раз, засуетятся и забегают. Обалдеть!
– Мурр-рмяу-грр-р-р, – отозвался кот.
– Вот видишь, и коту тоже плевать, что про его еду книжки пишут. Пускай даже и красные, – закончил напарник.
Поскольку масла у нас не было, то дичь мы решили сварить…
Полчаса спустя.
– Тьфу! Вот говно-о-о! – в один голос отплевывались мы, соскребая алюминиевыми ложками остатки гадости с высунутого языка.
– Б-Э-Э-Э. Гадость…
Так закончилась история экзотического блюда, перекочевавшего целиком в живот Яна. Хоть кому-то от этого хорошо стало. Кот так объелся, что мог только лежать на спине, выпятив круглый набитый живот. И ходить мог только в раскорячку, постоянно отрыгивая с чиханием не до конца ощипанный пух, словно фокусник.
P.S. А я пробегал до утра в дальний конец причала, потому что все-таки съел часть кулинарного излишества. На причале какой-то одаренный военный архитектор разместил самый оригинальный биотуалет из всех, которые мне довелось видеть в этой жизни. Его деревянная конструкция, похожая на распространенный деревенский ПАРАДАЙЗ, была вынесена далеко за пределы причала. Забегаешь туда и видишь в полу дыру метр на метр, в которой метрах в шести внизу плещется вода. Стараясь не угодить в дыру ногой, закрываешь на щеколду дверь, иначе ветром унесет ее на хрен, и делаешь свои великие дела. А скворечник с ржавыми гвоздями и потрескавшимся деревом трясется от ветра, и попу с хозяйством морозит так, что все сжимается и ежится. Но вот порыв ветра дергает ПАРАДАЙЗ так, что все свои дела на месяц вперед усиленно делаешь от страха, и выскакиваешь скорее на твердую землю.