6-я книга. Сражение за Бидруп.
Шрифт:
Когда часы на башне кафедрального собора Универсальной Церкви пробили ровно час дня, в самом начале проспекта Роже Бидрупа появилось две тысячи пятьсот семьдесят три огромных, круглых, антигравитационных платформ, которые парили всего в метре от брусчатки. Платформы, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, не спеша поплыли по проспекту в сторону президентского дворца. Веселый гул голосов на трибунах стал быстро стихать.
На платформах, которые обычно применялись в карнавальных шествиях, были установлены не красочные декорации, а мрачные нагромождения бетонных и железных, проржавевших от старости и сырости, конструкций, покрытых бурыми наплывами известковых отложений. С арок свисали сталактиты, по бетонным стенам текла вода, а на
Среди этих мрачных подземелий, возились детишки, опекаемые своими Няньками. Когда зрители рассмотрели этих детей через электронные увеличители, то по трибунам пронесся тяжелый, горестный вздох мужчин и громкие, истерические рыдания женщин. Дети были одеты в грязные лохмотья, младенцы были замотаны в какое-то тряпье и куски пластиковой пленки. Четырех, пятилетние малыши нянчили младенцев, поили их чем-то мутным из банок из под пива, совали им в руки вместо игрушек какие-то комки из пластика и фольги. Все они были молчаливы и сосредоточены и, что было самое страшное, они не играли эту роль, они снова жили в этом чудовищном, совершенно непригодном для существования, мире.
Мальчишка лет семи, вооружившись какой-то железкой, отгонял от группы детишек поменьше здоровенного, песочно-бурого крысоглава, который истерично пищал и яростно бросался на него. Наконец, юный охотник изловчился и размозжил этой твари голову, после чего поддел полуметровое тело на железку, попугал этой мерзкой тварью малышей, а затем вышвырнул её с платформы. Дети варили себе похлебку в котелках, сделанных из каких-то мятых жестяных коробок, на жутковатых, чадящих копилках и ели её из грязных, пластиковых мисок. Девочка, лет восьми, бинтовала руку трехлетнему малышу и бинт этот вызывал отвращение, так как весь был покрыт бурыми пятнами засохшей крови. Внезапно, наверху появились трое мужчин в боескафандрах с бластерами наизготовку и мальчуган лет одиннадцати резко взмахнул рукой. Дети мгновенно попрятались по каким-то норам. Трое малышей постарше, подхватили котелок и коптилку, другие похватали младенцев и, зажимая им рты, быстро скрылись с глаз, их Нянька покинул свой сторожевой пост последним.
Ублюдки, а всем было ясно, что это были именно они, спустились на помост, прошли через нагромождение бетонных блоков, пальнули несколько раз из бластеров в глубь бетонных нор, и, снова поднявшись наверх, где-то исчезли. Как только они скрылись, из какой-то невообразимо узкой щели высунулся тот малец, который спрятался последним и тихонько свистнул. Малыши стали выползать из своих укрытий, а мальчуган сделал в ту сторону, куда ушли ублюдки, неприличный жест и погрозил им кулаком.
Над трибунами повисла гробовая тишина. Было слышно каждый судорожный вздох, каждый нервный женский всхлип. И такая картина была на каждой из платформ. Няньками были дети в возрасте от семи до пятнадцати лет и все они были ловкими, смелыми и мужественными мальчиками и девочками. Но, пожалуй, самая трогательная картина была на одной платформе, где за тридцатью шестью младенцами, которые едва умели ходить, ухаживала женщина-андроид с обожженным бластером лицом. Помимо того, что её лицо было изуродовано плазменным зарядом, у нее еще были повреждены ступни ног и она передвигалась от одной пластиковой коробки, которая заменяла детский манеж, к другой, на коленях. Нужно было видеть то, как младенцы тянули к ней ручонки.
Как только все платформы с детьми прошли мимо первых трибун, на проспекте появилось еще десять платформ. Эти платформы были даже больше размером, чем первые и на них стояли пластиковые декорации, изображавшие различные уголки храмового комплекса святого Маргота, вокруг которого, чинно и неспешно, ходили манекены в кроваво-красных рясах, со смиренно сложенными руками и опущенными головами. Из уважения к чувствам бидрупцев, те,
Люди были в ярости. Они скрежетали зубами, сжимали кулаки и раскачивались с громкими стонами, хотя это были всего лишь безобидные манекены. Многие вскакивали со своих мест и потрясая кулаками громко кричали:
– Проклятье! Проклятье! Будь ты проклят нечестивый Маргот! Поглоти вас ад, проклятые твари!
Это было далеко не последнее испытание, которое подготовил для жителей Бидрупа и его гостей Стингерт Бартон. На проспекте Роже Бидрупа появилось еще десять огромных платформ, увенчанных шестигранными призмами плазменных экранов. Под каждым экраном в коконе силового поля находился биот. Эти твари, спасенные Веридором Мерком для более тщательного изучения, были живы и сияли всеми цветами радуги. Они хищно щелкали челюстями, бросались на силовое ограждение, тянулись к людям когтистыми лапами, а некоторые даже пытались стрелять по ним плазменными зарядами из своих био-бластеров. Для того, чтобы люди рассмотрели биотов получше, на огромные экраны проецировались их изображения. Толпа вновь взревела, но уже куда яростнее и в биотов полетели пустые бутылки и банки из под пива.
Бидрупцы в ярости совали руку в карман или опускали к поясу, чтобы выхватить бластер, но вспоминали, что все оружие им было приказано оставить дома. Да, и бесполезное это было занятие, силовое поле, взявшее в плен биотов, было невозможно пробить из легкого ручного оружия. Под иступленные крики ненависти и эти платформы неспешно уплыли в сторону президентского дворца. Публика вскоре успокоилась и все теперь испуганно и напряженно ждали того, чем еще их огорошат устроители этого странного и шокирующего парада, смотреть на который было одно мучение.
Несколько минут ничего не происходило и последняя платформа с биотами успела удалиться чуть ли не на километр, когда из скрытых динамиков раздалась громкая барабанная дробь. Люди замерли, ожидая, как минимум, самого Звездного Князя Веридора Антальского с супругой, но вместо этого с неба плавно опустился на брусчатку проспекта открытый тримобиль-лимузин, за рулем которого сидел какой-то военный в парадном мундире, а за его спиной спокойно стоял на возвышении невзрачного вида коренастый мужчина в потрепанных штанах, стоптанных башмаках и самой затрапезной куртке. Голос диктора громко и торжественно объявил:
– Военный парад в честь освобождения Бидрупа открывает Рафаэл Кертис, человек и гражданин, благодаря отваге и мужеству которого были спасены жизни десятков тысяч детей вашей планеты и все вы. Встаньте же и поклонитесь своему спасителю, жители Бидрупа!
Это было так неожиданно, что жители Бидрупа встали не сразу, а с некоторым опозданием. Но все же они встали и склонили головы перед Рафаэлом Кертисом, который в ответ прижал руку к сердцу и тоже сделал несколько легких и сдержанных поклонов. Лимузин вез Рафаэла все дальше и вслед ему раздавались одобрительные, громкие крики. Под колеса лимузина летели огромные букеты цветов и навстречу ему нарастал гром аплодисментов.
И снова на проспекте Роже Бидрупа появилась огромная платформа, но на этот раз на ней по кругу сидело сотни три юных бидрупцев в военной форме, пошитой по типу униформы валгийских наемников. Юноши и девушки, явно, чего-то ожидали и их ожидание не оказалось слишком долгим. Из люка в центре платформы появился какой-то чудовищный многорукий монстр-биот. Стоя в центре на четырех ногах-колоннах, он принялся вращать своей круглой, многоглазой, клыкастой башкой и шевелить своими могучими ручищами. Юноши и девушки дружно захохотали, когда навстречу монстру двинулся коренастый, широкоплечий паренек с бритой головой, а дикторы объявили: