65 метров

Бывают такие дни, когда ты с самого пробуждения уверен, что все будет хорошо.

Солнышко нежится в белейшей пелене облаков, настолько тонкой, что блики света пляшут на морских волнах и заговорщически подмигивают плотной кожистой зелени пальм. Шелест прибоя размерен и тих. И морской бриз смешивает запах нагретого песка с утренней прохладой…

Это был не такой день.

— У нас опреснитель накрылся, — с порога объявил Ракеш и грохнул дверью со злости.

С потолка посыпалась старая

побелка, посеребрившая и его макушку, и сероватые листья пальмы в кадке у двери. Настроения это не улучшило.

— И тебе доброе утро, — укоризненно сказала Лусине и отложила вилку.

Ракеш раздосадованно отмахнулся, плюхнулся на стул и тут же вытянул ноги. От его сапог густо запахло горькой солью.

— Сегодня к вечеру нужно отослать цистерну на «Новую Кубань», — хмуро напомнил техник. — У них все запасы вышли. Темер сказал, что на этот раз, если оставим их без пресной воды, с урожаем можем сразу попрощаться. Что делать будем? Фильтры для установки доставят только к восьми, а стартовать надо не позже полудня!

Лусине горестно прикрыла глаза.

— Чем их можно заменить?

— Отказом ото всех мирских благ и уходом в нирвану, — пробурчал Ракеш и сам поморщился из-за своей резкости: у Лусине сделался такой печальный и несчастный вид, что любой, у кого было сердце, испытал бы непреодолимое желание пустить на фильтры хоть собственные кишки, хоть родную мать, лишь бы прекрасная королевна снова улыбнулась.

Увы, осмотические свойства кишок до нужных стандартов не дотягивали.

— Доставайте портативные опреснители, — коротко велела я и протолкнула в себя остатки пересоленного омлета, прежде чем отложить вилку.

— Цистерну до вечера не наполним, — угрюмо покачал головой Ракеш, — даже если со всей станции опреснители соберём.

— Нам и не надо цистерну, — рассеянно отмахнулась я. — Нужно, чтобы у «Новой Кубани» урожай не загнулся.

Ракеш не скрывал недоумения. Кажется, в его понимании это были взаимоисключающие вещи. Зато Лусине просекла моментально и тут же пришла на помощь.

— Главное, чтобы им на один полный полив хватило, — она решительно кивнула, и солнечные блики пробежали по ее черным волосам, будто соскользнувшая корона. — А вечером заменим фильтры в промышленном опреснителе, сделаем ещё один рейс с полной цистерной и забудем о проблеме на две недели!

Ракеш посветлел лицом и улыбнулся ей в ответ.

— Добро, — сказал он, решительно хлопнул раскрытой ладонью по столу и подорвался собирать у всех личные опреснители.

Я остановила взгляд на двери, которую он бросил распахнутой, и молча покачала головой. Лусине — золотая, золотая женщина! — тут же вскочила и закрыла ее, отрезав тихий закуток со столом от шума проснувшейся станции.

— Спасибо.

Она рассеянно кивнула, кажется, пропустив мою благодарность мимо ушей, и нахмурилась. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы обозначить настрой, но не дать волю мимическим морщинкам.

— Третья накладка за полтора месяца, — заметила Лусине и побарабанила пальцами по столу. — Темер будет нервничать.

Об этом я тоже догадывалась. Как и о том, что у Лусине гораздо больше шансов успокоить директора агростанции, нежели у меня самой.

Но все равно упрямо покачала головой и обеими руками схватилась за свой стакан, обжигая пальцы. Упускать шанс хотя бы ненадолго вырваться с шумной и многолюдной «Морской ступени» — пусть бы и до «Новой Кубани»! — не хотелось.

Лусине наверняка тоже мечтала о нескольких часах уединения в «Королевне», пока ракета-носитель летит к космической агростанции. Но — я же говорила, что она золотая женщина? — смиренно вздохнула и без особого аппетита ковырнула омлет, даже не пытаясь спорить.

— Распорядись, чтобы сразу заказали резервные фильтры, — попросила я и сделала маленький глоток чая. Мой личный опреснитель тоже следовало отдать на общее дело, а значит, питьевую воду нужно экономить. — Не дожидаясь новой партии. Пусть лежат про запас на случай таких вот происшествий.

Лусине задумчиво кивнула. Она, должно быть, и сама понимала, что в сложившейся ситуации было бы куда благоразумнее держать про запас дублирующий производственный опреснитель целиком. Только куда его девать на морской платформе, где каждый клочок свободного места занят если не оборудованием и людьми, то площадками для старта ракет?

А ведь «Морская ступень» отнюдь не самая густонаселённая точка на планете. На суше дела обстояли куда хуже — с тех самых пор, когда ледники всё-таки растаяли, и поднявшийся океан затопил прибрежные территории. Мне повезло: родители вовремя поняли, к чему идёт дело, и успели вложиться в морской космодром до того, как земли перестало хватать, и производства, фермы и плантации пришлось выносить на орбиту. С тех пор спрос на космодромы и стоянки для кораблей взлетел до небес, а я нежданно-негаданно оказалась одной из немногих счастливиц, чей уровень жизни не ушел под воду — вместе со всем благосостоянием.

Увы, это вовсе не означало, что я могла позволить себе почивать на лаврах. На станции жили люди — много людей, и все они хотели есть, пить, мыться, развлекаться и самореализовываться. Ещё больше людей использовали платформу в качестве перевалочного пункта, и от благ цивилизации они тоже не отказывались.

А в центре всей этой человеческой пурги торчала я со сломанным опреснителем морской воды и мечтала, чтобы меня оставили в покое. И опреснитель тоже, потому что нагрузки он уже не выдерживал.

— Российский грузовой корабль прилетел раньше срока! — рявкнул кто-то в приоткрытую дверь и умчался дальше по коридору, удачно дополнив людской гомон звучным топотом.

— Я займусь, — вздохнула Лусине и выскользнула наружу, предусмотрительно прикрыв за собой дверь.

Но закрытой она оставалась ровно две минуты, пока я убирала со стола и загружала посудомойку. Потом в закуток снова засунул голову Ракеш и смущённо напомнил:

— Сдашь опреснитель?

Я кивнула и нырнула в техническую кладовку. На станции начинался нормальный рабочий день.