666. Рождение зверя
Шрифт:
– Ты так думаешь? – скривился Потемкин.
– Не передразнивай. Я в этом уверена. Можем начать расслабляться прямо сейчас. У тебя презерватив есть?
– Нет…
– Черт, и я не взяла!
Мандрова была крайне раздосадована. Закусив указательный палец, она на секунду задумалась, а потом просияла:
– Хочешь, сделаю обалденный минет? Гарантирую, что ничего подобного у тебя в жизни не было. А ты меня поласкаешь немножко. – Запустив одну руку себе между ног, другой она показала на туалет. – Пойдем туда? Сначала я, потом ты. Если стюардессы застукают – скажешь, что мне плохо стало. Как Анне Чапмен с ее бывшим мужем.
– Что, тоже
– Как и ты, мой сладкий.
– С чего это ты взяла?
– Такой блядун, как ты, Кирочка, не может не состоять в подобных сообществах для извращенцев.
«А почему бы и нет?» – кивнул Потемкин, оценив не только само предложение, но и его потрясающий промоушен. Она уже начала вставать с места, как вдруг самолет резко тряхнуло. Стакан с остатками сока полетел Кириллу на грудь, потом на колени, окончательно превратив его одеяние в робу маляра. Над проходом высветилась надпись Fasten seat belts [38] , и бортпроводники тревожно забегали.
38
«Пристегните ремни» (англ.).
– Турбулентность, – проворчал Кирилл. – Сядь и пристегнись.
– Это опасно? – испуганно спросила Мандрова.
– Ерунда, Римм. А то ты не попадала ни разу.
– Можешь мне не верить, но с турбулентностью ни разу не сталкивалась.
– Хорошо, верю. Послушай, современному самолету – тем более такому, как этот, – турбулентность нипочем. Он состоит из пятисот тысяч деталей, которые специально соединены мягко, они болтаются…
– Какой ужас! – ахнула Римма. – Так он же просто развалится на части!
– Это бы случилось как раз в том случае, если бы они имели жесткое крепление. А так при ударах воздушных потоков самолет как бы прогибается. Крылья раскачиваются, но не отламываются. Ту же картину, кстати, можно наблюдать при цунами. Деревянные и даже каменные постройки волна сметает, а деревья стоят себе… Ну не все, конечно, – поправился Потемкин. – Те, которые погибче и с мощными корнями.
– Какой ты умный, Кирочка, – замяукала Мандрова. – Раз ты так говоришь, значит, все будет хорошо.
– Trust me, darling [39] . – баритоном произнес Потемкин, пародируя то ли Гаррисона Форда в роли Индианы Джонса, то ли Шона Коннери в роли агента 007.
При этих словах лайнер опять тряхнуло, и они начали дергаться, будто попали в эпицентр сильнейшего землетрясения. Кресла подбрасывало вверх-вниз на метр-два. Это продолжалось несколько секунд, потом все прекратилось. Сзади слышались истошные вопли – видимо, кто-то из пассажиров по обычной русской безалаберности наплевал на ремни безопасности и пережил все то, что испытывает кубик льда в шейкере бармена. Мандрова с перекошенным лицом держалась за бедра.
39
Доверься мне, дорогая (англ.).
– Что с тобой, Римуня? – Кирилл схватил ее за плечо.
– Ремень, бли-и-ин! Слишком туго я его пристегнула…
Он успокаивающе погладил ее по спине:
– Ничего, ничего. Сейчас пройдет. Главное, что вообще пристегнула.
– Где мы сейчас летим-то? – стиснув зубы, спросила Римма.
– По идее, где-то в районе Черного моря…
Кирилл посмотрел в иллюминатор и оторопел. Прямо под ними в ночной мгле проплывала огромная пылающая гора, напоминающая очертаниями динозавра. Она вся была раскалена и извергала огненные фонтаны. Внезапно верхушка ее отделилась и обрушилась в море. Сползая в пучину, эта отколовшаяся часть подняла гигантские столбы смешанного с золой пара. Водная гладь тоже вспыхнула, как если бы она была затянута нефтяной пленкой. Самолет шел над самой горой, и Потемкин кожей чувствовал исходящий из этого пекла жар. Обугленные края разлома пришли в движение, и на поверхности показалась голова вылезающего из недр горы дракона. Потемкин отпрянул и опустил шторку иллюминатора.
– Что там такое?! – забеспокоилась Мандрова.
– Тебе лучше не смотреть.
Он вжался в кресло, как бы слившись с ним, и внезапно осознал, что двигатели у самолета молчат. Кирилл прислушался и убедился, что это действительно так – не было привычного гула и вибрации. Судя по всему, машина шла, планируя и снижаясь, причем очень быстро, – уши у Кирилла моментально заложило. «Пыль! Вулканическая пыль! – вспомнил он. – Значит, двигатели отказали».
Рядом с ними выросла Анжела с микрофоном в руках.
– Уважаемые пассажиры! – пытаясь пресечь панику, на ломаном русском проверещала она. – Наш самолет будет совершать вынужденную посадку. Еще раз просим вас немедленно пристегнуть ремни.
– Анжела, можно вопрос задать? – обратился к ней Кирилл.
– Да, сэр.
– Мы правда садимся или просто падаем?
– У нас вынужденная посадка, сэр. Это внештатная ситуация. На борту много раненых.
– Мне кажется, это не только из-за раненых. Двигатели отказали?
Креолка промолчала. Ее лицо выражало полное хладнокровие.
– А куда садимся?
– В Сочи, это ближайший международный аэропорт.
«Будет вам Олимпиада, йо-хо-хо-хо-хо», – пронеслась у Кирилла в голове советская пародия на хит сверхпопулярной в восьмидесятых немецкой группы «Чингисхан». Он отодвинул шторку и опять посмотрел в иллюминатор. Ничего похожего на Сочи там не наблюдалось. Там вообще ничего не наблюдалось: самолет летел в абсолютной черной пустоте. Потемкин обернулся к Анжеле, но ее уже не было.
– А где стюардесса? – спросил он у Мандровой.
– Туда пошла. – Римма кивнула в сторону кабины пилотов.
Кирилл отстегнулся и встал.
– Ты куда?
– Отолью.
Сделав шаг к проему, он бросил взгляд на салон, и по спине его побежали мурашки. Прямо за ними в креслах сидели Мел Гибсон и Александр Жуков. Вице-премьер что-то увлеченно рассказывал своему соседу – видимо, расхваливал олимпийскую столицу 2014 года, которую они как раз сейчас собирались вынужденно посетить. «Быстро же они все после реанимации на ноги встали, – с удовлетворением отметил Потемкин. – Отечественная медицина творит чудеса». Он отодвинул занавеску и зашел в тамбур. Дверь в кабину пилотов была открыта настежь. «Что за черт, – подумал Кирилл. – Это же строжайше запрещено». Движимый любопытством, он подошел и заглянул внутрь. Кабина была пуста. Потемкин решил, что у него опять начались галлюцинации. Он протер глаза и вновь осмотрел помещение. В темноте мигали десятки хитрых приборов, из наушников командира воздушного судна, которые висели на спинке кресла, доносились обрывки переговоров по рации. Было такое ощущение, что команда просто вышла покурить, – рядом с одним из кресел стоял закрытый стаканчик с кофе, у другого лежал недоеденный гамбургер.