6том. Остров Пингвинов. Рассказы Жака Турнеброша. Семь жен Синей Бороды. Боги жаждут

Франс Анатоль

В то время как он говорил, отшельник внимательно смотрел на него.

— Не тренкебальский ли вы епископ? — спросил он наконец. — Не тот ли Николай, чьи труды и добродетели всеми восхваляются?

И когда святой первосвященник утвердительно кивнул головой, отшельник бросился к его ногам.

— Ваше преосвященство, вам буду я обязан спасением своей души, если, как уповаю, душа моя действительно будет спасена.

Николай ласково поднял его и спросил:

— Брат мой, каким же образом посчастливилось мне содействовать вашему спасению?

— Двадцать лет тому назад, — ответил пустынник, — когда я был владельцем харчевни, у опушки леса, на заброшенной дороге, я однажды увидел на поле трех мальчиков, собиравших колосья; я завлек их в свой дом, напоил их вином, зарезал во время сна, разрубил на куски и засолил. Господь,

во внимание к вашим заслугам, воскресил их при вашем посредничестве. Увидя, как они выходят из кадки с рассолом, я оледенел от ужаса; ваш горячий призыв растопил мое сердце; я проникся спасительным раскаянием и, бежав от людей, поселился на этой горе и посвятил свои дни господу богу. Он излил на меня свой покой.

— Как, — воскликнул святой епископ, — вы тот самый жестокосердый Гаром, виновник столь ужасного преступленья! Хвала богу, даровавшему вам сердечный покой после зверского убийства трех младенцев, опущенных вами, как свиное мясо, в кадку с рассолом. Но, увы, за то, что я вызволил их оттуда, жизнь моя была исполнена треволнений, душа напитана горечью и епархия моя обращена в пустыню. Отец всех верующих отрешил меня от сана и отлучил от церкви. Почему так жестоко наказан я за содеянное мною?

— Возлюбим господа и не будем требовать у него отчета, — сказал Гаром.

Великий святой Николай собственноручно построил себе хижину рядом с хижиной Гарома и там закончил дни свои в молитве и покаянии.

ИСТОРИЯ ГЕРЦОГИНИ ДЕ СИКОНЬ И Г-НА ДЕ БУЛЕНГРЕНА,

проспавших сто лет вместе со Спящей Красавицей

I

История Спящей Красавицы хорошо известна; о ней имеются превосходные повествования в прозе и в стихах. Я не собираюсь рассказывать ее заново. Но, ознакомившись с несколькими неизданными мемуарами того времени, я нашел в них ряд занимательных подробностей о короле Клоше и королеве Сатин, дочь которых проспала сто лет, а также о разных придворных, разделивших с принцессой ее сон, Я имею в виду поделиться с читателями тем, что показалось мне наиболее интересным в открытых мною материалах.

После нескольких лет замужества королева Сатин подарила королю-супругу девочку, получившую имена Павлы-Марии-Авроры. Торжеством крестин руководил обер-церемониймейстер, герцог дез Уазон, согласно положению, относившемуся еще к эпохе императора Гонория [260] и до того изъеденному крысами и покрытому плесенью, что в нем совершенно невозможно было разобраться.

260

Император Гонорий (Гонорий Флавий) — западно-римский император (395–423).

В те времена еще водились волшебницы, и наиболее знатные из них имели доступ ко двору. Семь волшебниц были приглашены в крестные матери принцессы: королева Титания [261] , королева Маб [262] , мудрая Вивиана, ученица Мерлина в искусстве волшебства, Мелюзина, историю которой написал Жан Аррасский, каждую субботу обращавшаяся в змею (но крестины происходили в воскресенье), Уржела [263] , белая Анна Бретонская и Мург, увлекшая Ожье Датчанина в Авалонские края.

261

Королева Титания — королева эльфов, персонаж английского фольклора, выведена в комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь».

262

Королева Маб — добрая фея снов из английского фольклора, героиня философской поэмы Шелли «Королева Маб» (1813).

263

Вивиана, Мерлин, Мелюзина, Уржела — персонажи средневековых рыцарских романов бретонского цикла. Жан Аррасский (XIV в.) — французский писатель-сказочник, автор «Романа о Мелюзине», написанного в конце XIV в., изданного в 1478 г.

Они явились во дворец в платьях цвета небес, солнца, луны и нимф, с головы до ног сверкая алмазами и жемчугами. В то время как собравшиеся рассаживались за столом, вошла старенькая, неприглашенная волшебница, по имени Алкуина.

— Не гневайтесь, сударыня, что вы не были включены в число приглашенных на это торжество, — сказал ей король, — мы считали вас заколдованной или умершей.

Волшебницы, конечно, могли и умереть, раз они старились. Они все в конце концов умерли, и каждому известно, что Мелюзина сделалась в аду судомойкой. Силой колдовства их можно было заключить в магический круг, в дерево, в куст, в камень или обратить в статую, в лань, в голубку, в табуретку, в кольцо или туфлю. Но в действительности волшебницу Алкуину не пригласили вовсе не потому, что считали ее заколдованной или умершей: ее присутствие на торжестве было признано нарушением этикета. Госпожа де Ментенон [264] могла без всякого преувеличения сказать, что «даже в монастырях не существует такой строгости, какой дворцовый этикет подчиняет великих мира сего». Согласно высочайше выраженной воле обер-церемониймейстер, герцог дез Уазон, воздержался от приглашения волшебницы Алкуины, так как у нее недоставало одного дворянского поколения, чтобы быть допущенной ко двору. На представление своих министров о том, что крайне важно сохранить добрые отношения с этой мстительной и могущественной волшебницей, которая неминуемо обратится во врага, если ее исключат из числа приглашенных на празднество, король решительно отвечал, что, раз она недостаточно родовита, он не может ее пригласить.

264

Госпожа де Ментенон (Франсуаза д'Обинье, 1635–1719) — внучка поэта Агриппы д'Обинье, фаворитка, потом тайная жена короля Людовика XIV, оказывавшая большое влияние на государственные дела.

Этот злополучный монарх был еще больше рабом этикета, нежели его предшественники. Его упорное желание подчинять важнейшие государственные интересы и самые неотложные обязательства малейшим требованиям давно устаревшего церемониала не раз наносило крупный ущерб монархии и подвергало королевство страшным опасностям. Отказываясь поступиться требованиями этикета ради знаменитой и грозной, хоть и недостаточно родовитой волшебницы, Клош подвергал свою династию опасностям и ущербу, которые легко было предвидеть и следовало бы немедленно предотвратить.

Взбешенная презрительным отношением, которое ей пришлось претерпеть, старая Алкуина наделила принцессу Аврору зловещим даром. Пятнадцати лет от роду, прекрасное, как божий день, царственное дитя должно было умереть от роковой царапины, причиненной ей веретеном — орудием, вполне невинным в руках смертных женщин, но грозным, когда три старые Парки накручивают и наматывают на него нити наших судеб и волокна наших сердец.

Семь волшебниц — крестных матерей могли смягчить приговор Алкуины, но не были в силах его отменить, и участь молодой принцессы была определена следующим образом: «Аврора уколется веретеном; она не умрет от этого, но впадет в столетний сон, от которого ее разбудит королевич».

II

Currite ducentes sub tegmina, currite, fusi.

Cat. [265]

Король и королева с мучительным беспокойством выспрашивали у всех ученых и умных людей их мнение о приговоре, поразившем принцессу в ее колыбели, особенно у непременного секретаря Академии наук господина Жербруа и лейб-акушера королевы, доктора Гастинеля.

— Господин Жербруа, разве можно проспать сто лет? — спросила Сатин.

265

Бегите, вожди, под кровли, бегите, разбитые. (Катулл. — Лат.)