7-е небо
Шрифт:
— Видишь, как с этой стороны пенни вплавилось?
Я видела только неровную медную кляксу.
— Студентки со второго этажа, знаешь их? — спросил Ханни.
— Да нет, здоровались просто.
— Так вот, у них, похоже, каждый день вылетали предохранители — фены там всякие, кондиционер, утюги и прочее. Ваш мастер устал бегать включать сеть и в конце концов положил сюда пенни.
— Которое выполняло роль?..
Чак объяснил, как медная монета блокировала предохранитель, который не смог автоматически разомкнуть цепь, ток пошел через пенни, отчего расплавилась проводка на самом слабом участке — в данном случае это оказались потолочные лампы второго этажа и розетки в моей квартире.
Мне хватило фантазии представить пламя, вырывающееся из розеток, но суть я по-прежнему не понимала. Чак терпеливо объяснил мне и Джо, что мой дом, подобно многим старинным особнякам, имеет «баллонную» конструкцию, то есть деревянные балки каркаса с чердака до потолка соединены напрямую, без каких-либо противопожарных вставок.
— Пламя поднялось по стенам, — говорил Ханни. — Промежуток между балками сработал как вытяжная труба, поэтому огонь добрался до твоей квартиры, вырвался из розеток, загорелась мебель, вещи, и пошло-поехало. Затем занялась крыша, и так, пока все не выгорело.
— Значит, по-твоему, это была случайность?
— Ну, сначала я тоже заподозрил неладное.
Чак добавил, что каждого допрашивал лично: управляющую, жиличек со второго этажа и особенно нашего стареющего мастера на все руки Энджела Фернандеса, который признался, что положил пенни за предохранитель, чтобы не бегать каждый день в гору.
— Если бы кто, не дай Бог, погиб в огне, я обвинил бы Энджела Фернандеса в убийстве по неосторожности, — сказал Ханни. — Я считаю пожар случайным, Линдси. Подавай страховой иск, тебе все возместят.
Меня учили распознавать ложь по мельчайшим движениям мимики, но на честном лице Чака Ханни читалась правда и только правда. Однако я была на взводе и не хотела расставаться со своими худшими подозрениями. По пути к машине я спросила мнение Джо как специалиста, два десятка лет прослужившего в полиции.
— Ханни этого не делал, любимая. Мне кажется, он переживает не меньше твоего. И по-моему, ты ему нравишься.
— Это твое профессиональное заключение?
— Н-ну. Ханни на твоей стороне.
ГЛАВА 78
Юки была доведена до белого каления.
Мы обедали за ее рабочим столом, привередливо ковыряя салат, словно выискивая золотые слитки вместо куриных наггетсов. Юки спросила меня, как дела, но особо распространяться мне было не о чем, а она еле сдерживалась, поэтому я предложила ей рассказывать первой. Дважды предлагать не пришлось.
— Дэвис вызвала эксперта-психиатра Марию Пейдж. Слышала о ней что-нибудь? — спросила Юки.
Я помотала головой.
— Она иногда появляется в программе «Суд идет» на телевидении. Ну, высокая такая, блондинка, выпускница Гарварда?
Я снова покачала головой.
— Ладно, не важно. В общем, Дэвис вызвала знаменитую мозговедку, чтобы подробно объяснить нам природу самооговоров.
— А-а, — поняла я. — В связи с «ложным» признанием Джуни Мун?
— Да. А она умная тетка, эта психиатр, все знает: как начали зачитывать права, чтобы копы не могли принуждать задержанных давать показания, как исследования Гудджонсона и Кларка повлияли на определение степени внушаемости подозреваемых, как обойти требование знакомить задержанного с его правами. Словно сама Пейдж написала ту фигову книжку, Линдси! — Юки распалялась все сильнее. — Она авторитетно расписывала, как копы запугивают и обманывают подозреваемых, вынуждая их оговорить себя.
— Ну, кто-то, возможно, так делает, но не я.
— Я знаю. Пейдж подчеркнула, что некоторые люди с ограниченным интеллектом или заниженной самооценкой скорее предпочтут согласиться с копами, чем возражать им. После чего присяжные посмотрели на Джуни Мун.
— Джуни призналась сама, по доброй воле…
— Знаю, знаю, но ты же помнишь, как она выглядит, — сестричка олененка Бэмби. Наконец доктор Пейдж договорила, и мне стало интересно, как нейтрализовать ее показания, не предъявив двухчасовую пленку с записью вашей беседы с Джуни.
— Ну, можно и это сделать, в конце концов. — Я с громким щелчком закрыла пластиковую крышку на контейнере с салатом и бросила его в мусорную урну. Юки сделала то же самое.
— Два часа, на протяжении которых Джуни все отрицает?.. Так вот слушай. Я встала и сказала: «Доктор Пейдж, вы когда-либо раньше встречали Джуни Мун?» — «Нет». — «А с записью беседы с ней в полиции ознакомились?» — «Да». Тогда я спрашиваю: «Полицейские запугивали ответчицу, лгали ей, расставляли ловушки?» — «Нет, пожалуй, нет». — Юки отхлебнула чаю и продолжила представлять в лицах перекрестный допрос доктора Пейдж. — И тут я совершила ошибку.
— Что же ты сделала?
— Я была взбешена, Линдси. — Юки сделала гримасу и пальцами отбросила волосы с прелестного лица в форме сердечка. — Я сказала: «А что же делали полицейские?» Я знаю, что нельзя задавать вопрос, на который не знаешь ответа, но, блин, я видела чертову запись двадцать раз, и вы с Конклином ничего ей не делали! Рыжий Пес чуть не спалил меня взглядом, а Пейдж заявила: «По-моему, мисс Мун отличается не только рекордно низкой самооценкой, она еще и чувствует за собой вину от того, что занимается проституцией, и ее признание было способом уменьшить свою вину». Я ушам не поверила, когда она предложила присяжным такой поворот, и сказала: «Значит, вы утверждаете, подсудимой неловко от того, что она проститутка, поэтому она призналась в убийстве?» «Именно это я и хочу сказать», — говорит Пейдж. «Больше вопросов не имею, доктор», — говорю я. Бендинджер ее отпустил, я протиснулась на место позади Рыжего Пса, лицом к залу, и тут — Твилли!
— Разве он не каждый день в суд приходит?
— Да, но тут он оказался прямо за моей спиной. Я смотрела на него в упор, что еще мне оставалось. Дэвис вызвала Джуни Мун для дачи показаний, но судья сказал: «Сперва сделаем перерыв на ленч», — и Рыжий Пес резко отодвинул стул, отчего я с размаху уткнулась носом в грудь этого придурка Твилли. Он захихикал, а у меня желудок словно клещами сжало, кожа мурашками пошла. А он шепчет: «Этот сет взяла Дэвис». Рыжий Пес обернулся и посмотрел на меня таким испепеляющим взглядом… Линдси, я же не проиграю дело из-за показаний психиатра? Говорю тебе, это не может быть, потому что не может быть никогда!