7 интимных тайн. Психология сексуальности. Книга 1
Шрифт:
Где и как раньше юноша знакомился с потенциальными сексуальными объектами? Ну, где и как придется… Начиная с истории, рассказанной Захер-Мазохом, — ситуация банального подглядывания, заканчивая советской литературой по культпросвету — руководство «Молодая семья» и так далее в том же духе. Причем, большинство сексуальных объектов были скрыты. Подросток зачастую находился в сфере самых разнообразных домыслов и фантазий, опирался в своих представлениях на похабные анекдоты и рассказы о героических «секс-победах» своих сверстников и «старших товарищей». По большому счету, он прокрадывался в сексуальность, а сейчас он в нее буквально падает (или она на него обрушивается?).
Ни о каком «прокрадывался» сейчас, конечно, речи уже не идет, все в открытом доступе — эротические и порнографические журналы, эротические и порнографические фильмы, наконец — Интернет, который буквально пестрит разнообразием предложений. Несмотря на всевозможные запретительные указания на соответствующих кассетах и полиграфии — мол, детям до 18 — ни-ни, подростки имеют к такого рода продукции самый широкий доступ. И понятно, что она производит на них самое неизгладимое впечатление. Но что это за стимулы? Кажется, что нормальные, обычные стимулы (по крайней мере, в основной своей массе): обнаженные тела, гуттаперчевые части организма, собственно половые акты в разных конфигурациях. Где-то так. Но так — да не
Мы мало об этом задумываемся, но то, что мы видим, например, по телевизору, и то, что мы видим в реальности, — это, на самом деле, две совершенно разные штуки: в одном случае у нас есть только оптическая иллюзия объемности предмета, а во втором — предметы для нас, действительно, объемны. По большому счету, никакой разницы, конечно, нет, но тут важен не «большой счет», а как раз нюансы, которые для психики весьма существенны. В результате все чаще и чаще сексуальная фиксация мужчин формируется на «плоские» изображения — пусть даже и традиционных сексуальных объектов, но именно на изображения, а не на сексуальные объекты как таковые, проще говоря — не на женщин, а на порнографию.
Ситуация с формированием сексуальной фиксации на порнографии, надо сказать, «усугубляется» целым рядом факторов, которые могут быть разделены на две большие группы. Первую из них можно назвать «психологическая амнистия». Какие факторы в нее входят? Например, доступность «сексуальных объектов», их разнообразие, отсутствие моральных обязательств, полная конфиденциальность, условность измены (если порнография используется в качестве сексуального стимула при наличии в жизни мужчины постоянной партнерши). Проще говоря: порнография — это, в каком-то смысле, идеальный «сексуальный партнер»: любой каприз, в любой момент и без каких бы то ни было последствий. Данные обстоятельства, конечно, закрепляют подобные сексуальные стимулы в качестве предпочтительных.
Вторая группа факторов — это «эффект идеала». Думаю, всем хорошо известно, что любое коммерческое изображение чуть ли не на порядок лучше оригинала. И не важно, что там изображается — коротышка Том Круз, который магическим образом превращается вдруг в рослого гиганта, или блеклый зеленый горошек, ставший благодаря Гудвину от фотографии горошком с изумрудным свечением. Хороший фотограф и хороший оператор способны почти любого человека сделать неотразимо прекрасным и необыкновенно привлекательным. И даже если эту затею невозможно осуществить с помощью освещения и правильной постановки модели перед камерой (как правило, этого абсолютно достаточно), искомого эффекта искусственной красоты можно добиться с помощью специальных компьютерных программ. У фотомоделей не бывает целлюлита и дефектов кожи, они не знают усталости и старости — не в жизни, разумеется, а на фото и видео. «Чудо монтажа». Но кто из потребителей такого рода продукции задумывается над тем, что возбуждается, по сути, на мультик? К сожалению, немногие. В результате, реальные женщины всегда проигрывают идеальным женщинам с картинки. И данное обстоятельство, конечно, имеет не последнее значение в формировании и, главное, удержании сексуальной фиксации мужчин на порнографической продукции.
В конечном итоге, количество мужчин, «живущих» не с женами, а с порнографией, становится с каждым годом все больше и больше. У них — у этих мужчин — есть идеальные «любовницы», кроме того, они свободны от ответственности и могут совершать самые разнообразные подвиги направо и налево. Жены приходят в недоумение: чем они хуже, а главное — разве может мастурбация заменить мужчине нормальный телесный контакт с женщиной? Если подобное отклонение от традиционных сексуальных отношений не является патологичным, то, конечно, нет. Но с другой стороны, если разобраться…
Если разобраться, то окажется, что мастурбации как таковой — мастурбации как просто мастурбации и все — не существует. Куда вернее это дело было бы называть не мастурбацией, а «бесконтактным сексом с идеальным партнером» (лишь воображаемым или зримым). Да, бесконтактным, но с идеальным… И чем больше юноши будут черпать свои первые сексуальные переживания из контакта с порнографией, тем отчетливее и трагичнее (по крайней мере, для женщин) будет эта тенденция.
Мужчин можно за это, наверное, ругать, корить, что-то с ними за это можно даже делать, но толку не будет никакого. Сексуальная фиксация, если она сформирована, если она закрепилась, если она нашла для себя некие моральные оправдания в системе внутренних ценностей человека, — это самая настоящая сила. Перешибить ее — почти невозможно, и все попытки, которые совершались в этом направлении разными учеными, терпели фиаско. Мы получаем удовольствие от того, от чего мы его получаем, и с этим ничего не поделать. Если вам не нравится салат из морских креветок, вы вряд ли сможете его полюбить. Но даже если жизнь вас все-таки заставит и вы его полюбите, это не значит, что вы будете любить его так же, как, например, старый добрый оливье. И если в какой-то момент вам представится выбор, вы-таки, с большой долей вероятности, приметесь за оливье, а не за креветок. Это невозможно изменить, это как Рок.
Определить эти особенности сексуальной фиксации конкретного человека (мужчины или женщины) — наиважнейшая задача сексолога. Ведь в одних случаях человек не может принять своих истинных «хотений», подчас даже несмотря на то, что они не являются какими-то уж слишком «зазорными». В других случаях он их принимает, но, согласно требованиям общества, хочет жить по-другому, одно с другим входит в конфликт, и на сексуальном фронте мы имеем затяжную «холодную войну» с тотальной сексуальной неудовлетворенностью. А в целом ряде случаев он и не осознает толком, что со-ориентирован, так сказать, необычно. Да, страдает от того, что у него как-то не идет с обычным, «традиционным» сексом, но почему не идет — этого он не понимает. То есть, сознание у него «правильное», а подкорка хочет «неправильного», при этом «переговоры» одной части его мозга с другой успехом не увенчались, и в результате он делает то, чего ему, на самом деле, не очень хочется, оно не получается, он расстраивается и… здравствуй, товарищ сексолог!
Примечание:
«А мода — это круто?..»
Маленькие дети могут без особого стеснения заглядывать друг другу в трусы, мальчики могут запросто наведаться в девчачий туалет, девочки готовы показать мальчикам, что у них между ног «ничего нет» или «есть дырочка». Но в 11–14 лет дети уже почти полностью сформированы как «добропорядочные граждане», которым подобное поведение, мягко говоря, «не к лицу». Так что в этот период формирование сексуальной фиксации у детей (теперь уже почти подростков) проходит в куда менее благоприятных, с точки зрения здоровой сексуальности, условиях. Они возбуждаются, слушая рассказы о сексуальных отношениях более «опытных» сверстников (представителей «референтной группы»), они испытывают эротические переживания, разглядывая какие-нибудь журналы со специфическими фотосессиями, эротические и порнографические картинки. Но все эти «сексуальные раздражители» предельно далеки от действительности и представляют собой искаженное изображение сексуальности. В результате, естественная, живая натура возбудить их должным образом не способна!
Вот почему мужчины оказываются необычайно падкими на веяния моды в вопросах «красоты» женского тела. Они не возбуждаются красотой, а думают, что должны возбуждаться на то, что «красиво»; «красивым» же они считают не то, что их возбуждает, а то, что принято считать красивым. Зачастую внешние данные женщины нужны мужчине не для того, чтобы они — эти внешние данные — вызывали в нем мощный сексуальный отклик, а, например, для повышения самооценки («Какая у меня красивая женщина! Какой я молодец!»), для того, чтобы выглядеть состоятельным в глазах своих «собратьев по несчастью» («Видали, какая у меня красивая женщина! Видали, какие ноги! Завидуйте, пацаны!»). И все это, от начала и до конца — полная профанация естественной и нормальной сексуальности, имитация собственной мужественности и «сексуальной мощи». С равным успехом мужчины гордятся шикарной машиной или завоеванным социальным статусом. А фактического эротизма здесь днем с огнем…
После того как эти виртуальные «сексуальные раздражители», почерпнутые из растиражированных «эталонов красоты», закрепятся в качестве основных в тщедушной сексуальной фиксации данного конкретного индивида мужского пола, он — этот индивид — столкнется с настоящими телами, настоящими фигурами, настоящими запахами, фактурой, цветами и т. п. Однако, они не возбудят в нем потенциально возможной сексуальной реакции. Его сексуальный отклик на естественные сексуальные раздражители будет, мягко говоря, квелым, словно у вечно спящего, но потревоженного зачем-то животного. Мужчина с такой сексуальной фиксацией будет вступать в сексуальные отношения, движимый не внешним, естественным раздражителем, а желанием удовлетворить половую потребность. Он будет поддерживать связь с партнершей не потому, что испытывает к ней интенсивное сексуальное влечение, а потому только, что «так надо», «так принято» — «у мужчины должна быть женщина». Так что, в целом, сексуальность большинства мужчин — это отнюдь не нормальная, естественная, здоровая сексуальность самца, а изуродованная, слабая, вялая, а часто откровенно вымученная «потуга» лица, изо всех сил пытающегося казаться «самцом».
Вот почему современные мужчины с такой легкостью заболевают мнимой «импотенцией», причина которой только в том, что сексуальные раздражители не слишком «раздражают», не бередят, так сказать, их половую функцию. Вот почему современные мужчины с трудом представляют себе, что значит испытывать безумную страсть, страстное сексуальное возбуждение, и если на что и могут сподобиться — так это на «исполнение супружеского долга». Вот почему их не снедает желание, а тяготит «сексуальная надобность». Вот почему они способны более-менее возбудиться лишь при смене сексуальной партнерши — здесь их возбуждает сам эффект новизны; просто на женщину у них, извините, что-то никак…
Они, возможно, и думают, что испытывали страсть, но при детальном анализе, как правило, выясняется их полная некомпетентность в этом вопросе. Что такое естественная страсть, замешанная на здоровом, сильном и мощном сексуальном возбуждении, — это для значительной части мужчин абсолютная загадка. Не случайно же большинство мужчин воспринимают секс как своего рода нагрузку. Они ведут «регулярную половую жизнь», но при этом страдают от глубоко скрытой в их подсознании тотальной сексуальной неудовлетворенности, компенсируя последнюю чем угодно — от болезненной увлеченности своей работой до алкоголизации и футбольного фанатизма.
И очень забавно в этом свете выглядят классические обвинительные партии женщин: «Все мужики — кобели!», «Самцы голодные!», «Только об этом и думают!», «Им одно это и надо!» и т. п. Складывается впечатление, что здесь мы имеем дело с попыткой выдать желаемое за действительное… В действительности, о сексуальности гораздо больше и неотступнее думают женщины, для которых «внешние данные» партнера играют далеко не первую роль. А вот мужчины, которые, как известно, «любят глазами» и постоянно рассуждают о «женской красоте», по факту не способны ни толком увлечься женщиной, ни предаться своему чувству. Женщины способны переживать настоящую страсть именно потому, что сексуальная фиксация (т. е. ориентация на какие-то «эротические раздражители») в структуре их сексуальной организации не является принципиальным моментом. Принципиально для женщины, чтобы она «ощущала себя женщиной», а для этого достаточно, чтобы мужчина, оказавшийся с ней рядом, умел производить соответствующее ощущение.
Если мужчина говорит женщине о том, как она красива, поскольку чувствует возбуждение, — это счастье как для самой этой женщины, так и для этого мужчины. Но если же он говорит ей, что она красива, только для того, чтобы заставить себя почувствовать возбуждение, — это беда, причем, опять для обоих. Влюбленная женщина будет убеждать самого некрасивого в мире, но любимого ею мужчину: «Какой ты красивый!» — ведь она его таким видит. И не верить ей в этом случае — значит, оскорбить ее чувства! Причем она, действительно, не лжет, в подобной ситуации это чистейшая правда, ведь красота — это не то, что ходит само собой за околицей, а то, что мы чувствуем. Если же мы ее не чувствуем, то ее и нет, она появляется вместе с ощущением радости от собственного, нашего с вами, сексуального возбуждения.
Для того чтобы у мужчины возникло «сильное чувство», ему необходим мощный внешний раздражитель (тогда как женщина вполне может возбуждаться собственным ощущением мужественности своего партнера), но для того чтобы этот раздражитель стал настоящим раздражителем, а не жалким подобием раздражителя, он — этот мужчина — должен иметь соответствующую сексуальную фиксацию, чего, к сожалению, у большинства современных мужчин не наблюдается. Вот почему глупо и нелепо переживать по поводу собственной «некрасивости», ведь такое переживание делает женщину уязвимой, ей начинает казаться, что она «недостаточно хорошая женщина», а потому, в значительной степени, и не «ощущает себя женщиной», и тут, сколь бы мужественным ни был мужчина, шансы у них двоих на них двоих — нулевые!
«Дитя порока…»
Отношение к гомосексуальности в разные исторические периоды было разным. В Древней Греции она не только не считалась постыдной, но даже, напротив, — воспринималась как один из важнейших педагогических элементов культуры. Позже эта традиция была перенята и Древним Римом. Зрелые мужчины брали более молодых на обучение мужественности, между ними завязывались отношения взаимного восхищения и влюбленности: «старший» восхищался юностью, старанием и красотой «младшего», а тот, в свою очередь, восхищался мудростью, знаниями и силой своего учителя. Фаланга любовников, как писал Лукиан, была непобедима — каждый готов был биться за любимого человека до последней капли крови, а проявить трусость перед возлюбленным было и вовсе невозможно.