7. Найм
Шрифт:
Но советский народ — это люди, пережившие, хоть бы и косвенно, через родителей, родственников, знакомых несколько волн массовых перемещений. Войны, революции, коллективизация, индустриализация, урбанизация… Советский человек, в массе своей, был морально готов оставить свою «малую родину» и перебраться в другое место в своей «большой родине». «Лёгкие на подъём». В 20 веке я встретил только одну старую, семидесятилетнюю женщину, которая сказала:
– А я дальше нашего райцентра не была. А зачем?
Здесь это «а зачем» — норма.
Да, каждый здешний крестьянин — новосёл. Бродяга, кочевник, переселенец.
Но в найм идти надо не «миром», а поодиночке или малым коллективом. «Мобильность трудоспособного населения». Один из важнейших показателей организации общества. В американском налоговом законодательстве есть отдельная скидка: «из налогооблагаемой базы вычитаются расходы на проезд на собеседование при поиске работы. При условии, что дальность поездки более 100 миль». В моей России… Много ли попадалось людей, кто может съездить за полтораста вёрст, договориться там о месте работы, и потом каждый день ездить туда на службу? По нашим дорогам. Или быстренько и достаточно дёшево снять поблизости жильё? С нашим строительством.
Не нанять мне здесь мастера. Потому что поодиночке здесь не нанимаются. Не принято.
Найм командой, артелью? Да, вот это единственная реальная форма. С кучей туземных заморочек. Например — профессиональная. Артели бывают всего нескольких профессий: строительные, включающие землекопов, плотников, извозчиков, каменщиков… Гуртовщики — летом. Лесорубы — зимой. Гребцы — от ледохода до ледостава. Всё. Ни кузнецы, ни скорняки, ни ювелиры, например, артелями не ходят. Соответственно, навыка найма у них нет. Кузнецу наняться на службу в боярскую усадьбу… Да они меня просто не поймут!
Человек нанимается на время. Типа: от Покрова до Пасхи. Тогда подённая оплата и… смотри выше Тургенева. Сдельная, сдельно-премиальная формы оплаты отсутствуют.
Найм бессрочный, который-то мне и нужен, в здешней реальной жизни очень легко переходит в «найм без ряда». Тогда, по «Русской Правде», вольный работник превращается в холопа. Здесь это понимают и на это не пойдут.
Возможен не найм работника, а покупка товара. Закажи, заплати, подожди, забери. Нормальный ремесленник работает не на рынок, а на заказ. С предоплатой и без возврата некондиции. «Кот в мешке» как эталон… Смотри выше Слепакова.
Факеншит! Да что я «велосипед изобретаю»! Есть же Ленинское «Империализм как высшая стадия…»! Перемещение производства к потребителю, «вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров» — это империализм. Осталось каких-нибудь семь столетий подождать. А до тех пор мастера будут сидеть там, где им удобнее, а не там где мне.
Сдвинуть этих людей с насиженного места, заставить сменить образ жизни, пойти в наёмники… Или — «смертной угрозой», или — фанатичной идеей. По Некрасову и его железной дороге:
«Труд этот, Ваня, был страшно громаден — Не по плечу одному! В мире есть царь: этот царь беспощаден, Голод названье ему. Он-то согнал сюда массы народные. Многие — в страшной борьбе, В жизни воззвав эти дебри бесплодные, Гроб обрели здесь себе».Так мне что — молится «о пришествии глада и мора»?! Чтобы наступила «смерть курной избе» нужно дождаться нового «Голодающего Поволжья»? Или самому устроить вариант «Голодомора»?! «Чем хуже — тем лучше» — главное правило прогресса человечества?! Как-то мне это… обидно, что ли… За хомнутых сапиенсов.
Нет, потом-то, конечно, кто-нибудь умилиться:
«Всё хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю… Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою…».Кому-то и «всё хорошо», кто-то и «родимую Русь» узнал, а мне это — делать… Интересно, а какой интенсивности/продолжительности должен быть голод в России, чтобы не только железные дороги, но и шоссейные — нормально построили?
Ладно, до «чугунки» ещё дожить надо. Ищем мастеров в усадьбу боярскую, типовую.
Итого: найди человека и оцени его душу. Не понимая что. Прикинь его профпригодность, не знаю как. И испугай его так, чтобы он пошёл за тобой. «Испугай» — не знаю чем. Потому что за серебро он задницу не поднимет. Вам не приходилось находить ответ, «тыча пальцем в небо»? Вероятность благоприятного исхода представляете? А теперь та же самая вероятность, но в кубе…
«Кто ищет — тот всегда…». Как пионер. Особенно подтягивает штаны, вытирает нос и подхватывает дрючок. «Больше всего мы теряем, когда перестаём искать» — мудрость очевидная. Так как там Диоген говорил? «Я иду искать человека. Кто не спрятался — я не виноват». Я — пошёл.
…
Говорил ли я уже об «идиотизме сельской жизни»? Могу повторить: ощущение — острое и непреходящее. Первый же встретившийся абориген оказался прокурором. Я знаю, что на «Святой Руси» прокуроров нет. Но когда на мой вопрос:
– Где тут кузнецы живут?
следует залп встречных:
– А на что они тебе? А ты хто? А с откудава пришёл? А зачем? А у тя серебро-то есть? А скока? А откуда?
я сразу понимаю: «прокурор попался». И кто это придумал, что только евреи отвечают вопросом на вопрос? Это же общее свойство всякой местечковости. Мой честный ответ:
– Я — Ванька из Пердуновки.
вызвал у туземца иллюзию присутствия на концерте «Аншлага». Или у них тут, в Елно, какой-то местный аналог юмора крутится?
– Гы-гы-гы! Ванька… Гы-гы-гы! С пер… перд… пердун… Гы-гы! Ой! Ой, не могу!
Я стоял перед этим здоровым, поперёк себя шире, аборигеном, в не очень чистой, но, явно, парадной одежде, с не очень чистым лицом и терпеливо ждал, пока эта туземная морда прекратить трясти своей не очень чистой, но празднично расчёсанной и смазанной маслом, бородой веником. Перестанет вибрировать всеми своими телесами, держась за живот, и, хотя бы, как тот чукча из анекдота, просто рукой направление покажет. Увы, где-то внутри данного несостоявшегося дорожного указателя заработал гейзер остроумия.