7. Найм
Шрифт:
А она входит в раж. То по сыну, то по мне, то наоборот, то сызнова… Я что, нанялся в «мальчики для битья»? За «подошедшую репу»?! На кой мне такой гонорар? Рефлекторно подставил дрючок, передник очень удачно замотался, чуть дёрнуть… она, ессесно, летит следом за тряпкой, спотыкается и… вот уже сидит на земле без своего воспитательного инструмента в руках. И плачет горькими слезами. Поминая мужа-урода, сына-придурка, соседей-сволочей и тяжёлую женскую долю вообще.
После физкультурной разминки пришло время задушевного монолога. Сейчас она выплачется, мы её успокоим, посочувствуем,
Я уж начал прикидывать по времени, когда мы перейдём к следующей стадии. Мне бы надо в кузню попасть. Может, глядя на инструменты и заготовки я хоть чего-то пойму про умения этого… Прокуя.
Но тут из поварни появился ещё один персонаж. Здоровый бородатый полуголый мужик с рубахой в руках. Хозяйка, снова и демонстративно разрыдавшись, передала ему бразды ответственности и поводья просвещения. И стало ещё хуже: дядю я опознал — «гейзер юмора морковного цвета». Дядя опознал меня первым — я как-то в голых толстых бородатых мужиках… не очень. Но когда он характерно покраснел и выдохнул:
– Эта… Дык же… Ванька! С Пердуновки!
Тут и до меня дошло. Как тесен мир! А уж этот Елно… Куда не повернись — знакомое лицо. Или — морда. Говорят, что между двумя любыми людьми на Земле — цепочка всего из пяти рукопожатий. А у меня тут — из одного. «Мордопожатия». Причём с его стороны, может, и будет рука. А вот пожимать он будет мою лысую головушку. И будет это уже не рукопожатие, а чистой воды смертоубийство.
Дядя рыком зарычал, ручками замахал, ножками побежал… А под ножки не посмотрел. Наступил на хозяйку… Мда… Какие же они тут громкие… И — летучие. Сегодня у «бычьего гейзера» большой праздник — лётный день. А «мягкую посадку» совершать лучше в рубахе, а не на голое брюхо. Ободрался, поди, бедненький. Площадь поражения… Ну, весь торец фейса — точно.
Дядя проехался по травке прямо к моим ногам. Не могу пропустить! Оно ж само приехало! Щёлкнул его легонько дрючком по лбу. Челюсти закрылись с хорошо слышным щелчком. Потом раскрылись с хорошо слышным матом. Пойду-ка я отсюда. Пока не началось.
Я уже как-то привык таскать на плече этого Прокуя. Так что, автоматически подхватив болящего, устремился к воротам. Для Прокуя бурная реакция «бычьего гейзера» на моё появление была полной неожиданностью. Совершенно растерявшийся от происходящего и оглушённый от произносимого, он послушно поддался моим транспортировочным инстинктам. Только за воротами начал извиваться, отбиваться и выдавать риторические вопросы. Типа:
– А чегой-то? А кудой-то? А на кой-то?
Но было уже поздно. «Гейзер» приобрёл обычную, при общении со мною, морковную окраску и устремился к воротам, непрерывно оглашая пространство своими благими пожеланиями. «Руки-ноги повыдёргиваю» — было наиболее человеколюбивым. И наиболее близким к воплощению. Остальные, в немалой степени, относились уже к моему посмертному существованию. Быть бы мне «без рук, без ног», но… Как я люблю разруху в России! Особенно, когда надо от кого-нибудь удирать.
Хозяина на подворье нет меньше полугода, а ворота уже перекосоё… ну, мягко говоря, скособочились они. Одна створка висит на одной петле. Что характерно — на нижней. А верхним концом к столбу приставлена. Дядя бежит, земля дрожит, головушка морковная впереди торчит. Ну и на: отжимаем потихонечку дрючком моим любезным створочку от столбичка и ножечкой её лёгонько… Дядя набежал — воротину поймал. Слава Исааку Ньютону! Как он точно подметил: что ни отпусти — всё падает. Прямо по его имени, знаете ли, закону.
Я чуть поторопился: рановато толкнул. Нет чтобы головушкой поймать — «бычий гейзер» «поймал» верхней край створки ворот нижними рёбрами. И сказал естественное «Ух!». После чего створка закономерно (Исаака читать надо!) упала ему на ногу. И он сказал «Ё!». Тут есть такая интересная закономерность: если мужчина ходит по дому без рубахи, то он и босиком. Ну и воротиной по пальцам ног… С координацией движений и чувством равновесия у него не очень, поэтому после пары подпрыгиваний на одной ноге он завалился на траву. На травушку-муравушку.
«Во зеленой травушке муравушке Не сыскать растеряных колец Не найти любви забавушки Тут и счастьицу конец».Если речь об обручальных кольцах — то конечно — их тут просто не делали. Здесь же кузня, а не ювелирная лавка. Не сыскать. А «любви забавушки» я и подавно здесь искать не стану.
– Ты чего наделал?! Ты зачем ворота сломал?!
– Как сломал, так и починю. Давай-ка ходу отсюда. А то подымится — разбираться не будет. То ли — ты рядом стоял, то ли — вместе толкал. «Руки-ноги повыдёргиваю»… Тебя сегодня мало били? Ещё захотелось? Ходу, Прокуешка, ходу.
Из видимости от ворот мы убрались довольно быстро. А дальше Прокуй скис, начал снова хромать, отставать и скулить. Мои понукания типа:
– Давай-давай. Догонит — пришибёт, руки-ноги повырывает.
оказывали всё более слабеющее воздействие. Наконец, он намертво уселся на край канавы и сообщил:
– Всё. Больше не могу. Ничего он со мной не сделает. Мамка его ублажит — он и уймётся.
Вона как. А я-то никак не мог понять: чего этот «морковный юморист» в полуголом виде по подворью вдовы-кузнечихи бродит.
– Полюбовник, что ль материн? Твой будущий отчим? Тоже кузнец?
– Хто?! Этот?! Да он клещей от щипцов не отличает! Да он… Ладно, пошли.
Из дальнейших хмыканьев и мыканьев выяснилось, что «бычий гейзер» стал «клинья подбивать» к вдове чуть ли не сразу после похорон мужа. Та, после некоторых сомнений стала принимать эти «знаки внимания». Тем более, что без мужика на своём подворье жить тяжело. Народная мудрость тут даёт вполне определённую характеристику: «Жизнь без мужа — поганая лужа».