7. Найм
Шрифт:
– По рукам?
Уже плача, утирая одной рукой слёзы углом своего платка, она подставила мне ладонь второй, по которой я и хлопнул. Ладонью Николая — мне нельзя — малолетка. Да когда ж я выросту! Она ойкнула и разрыдалась уже в полный голос.
«Бабьи слезы, что вода — по дороге сохнут» — русская народная мудрость. Хорошо бы уточнить — по чьей именно дороге. Поскольку мне уже пора подыматься.
Николай, поковырявшись в своей суме, выбрал из нескольких грамоток подходящую, и присел рядом, выспрашивая и доцарапывая в оставленных в тексте грамотки промежутках — всякие детали. Молодец купчина — мимо ушей моих слов не пропускает. Я как-то рассказывал ему о бланках документов, о стандартных
А жоподелать? Здешние сделки оформляются столь медленно, столь неорганизованно… Странно, большинство попаданцев внедряют новые технологии, создают крупные хозяйства, а про нормальный документооборот забывают. Чистый прокол — существующие у туземцев формы отчётности рассчитаны на их, туземные, формы организации хозяйствования. Если создавать что-то новое, то и канцелярию менять надо. Чингисхан, хоть и был неграмотным, но едва у него проклюнулась империя — сразу создал канцелярию. Даже две — по одной для востока и для запада. А вот мои коллеги… После Чингисхана даже и аргумент: «где уж нам, тёмным, грамоте не разумеющим…» — попаданцев не извиняет.
Прокуй смотрел набычившись, но когда я ему подмигнул… шмыгнул носом и расцвёл. Побежал собирать свои железячки. Он уже на моей стороне — пряжки с наручниками ему интереснее. А к конфликтам, при которых мать бьют, она плачет… Он давно уже привык. Отец за эти годы крепко отучил за мать вступаться. Битая, зарёванная? — Так это нормально, так — обычно. По обычаю, который «с дедов прадедов». Кинуться её защищать? — Батя так обоим добавит… Ещё хуже будет.
Гостимил завёл телегу во двор и, с помощью гребунов, потихоньку загружал её самым ценным из кузни. За один раз точно не вывезем. Там ещё древесного угля под тонну. Ну и куда его? Тут-то у Гостимила на подворье свалим, а дальше? Как вывозить майно? Как деда вывозить? Как вообще отсюда убраться? Этот-то «бычий гейзер» прав — день-два-три и в городке кто-то из начальников появиться. А мне по делам моим… им на глаза… вредно. «С глаз долой — из сердца вон» — русская народная мудрость. Можно — про любовь, можно — про оперативно-розыскные мероприятия.
Лодочкой, как сюда пришли — фиг. Это верховое болото — «Голубой мох» — сухое стоит. Низом идти, через эту… как её… Соложу… у мужиков пупки на волоке развяжутся. «Риск смердячей грыжи как главное ограничение попадизма». Смешно. Хотя… правильно. И не только для попаданца, но и для любого общественного деятеля вообще. В широком понимании слова «грыжа». Эй, коллеги и коллегши, кто-нибудь умеет грыжи вправлять? «Не капли крови на руках хирурга после грыжосечения» — это Спасокукоцкий. Но откуда оно в мои мозги попало? И как это «грыжесечение» делать?
Мы с Чарджи потопали домой. Остальная команда старательно «тарабанила» вдовье подворье. Николай присмотрит, чтоб ничего не пропало, сами понимаете: народишко у нас… чуть отвернулся, недоглядел, а они уже… как своё… хотя теперь оно — моё. И тогда Ноготок любому… оппоненту — мозги вправит.
Чарджи мрачно посматривал на меня, как я топаю, охая, держась за больной бок. Потом не стерпел и высказался:
– Ну и зачем ты, боярич, за этого рабёныша голову подставлял? Кабы я не поспел — поломал бы тебя тот мужик. Как медведь — дурака. Или этот, сопляк драный, тоже, как твоя Любава, редкость великая — «лопушок к душе прикладывать»?
– Что поспел — помню, что мужика унял — спасибо. Так и должно быть, Чарджи. Так — правильно. Ты мне служишь, ты обо мне заботишься. А Прокуй этот… из него добрый кузнец получиться может.
– Да не быть ему кузнецом! Или ты не видишь — мелкий он, дёрганный. Толку с него… одни убытки будут. Да и не о том речь. Если ты так головой своей будешь всякое… всякую скотинку двуногую выкупать — без головы останешься. Придётся мне другого нанимателя искать.
– Так может, ты уже и присмотрел? Нового господина себе? Нет? Ну, тогда слушай. Кузнеца, такого, который мне нужен, здесь вообще нет. Не кривись — я знаю, что говорю. Мне гожего — на всю Русь — может, два-три. Ой-ой, не надо вскидываться. Я знаю: есть на Руси умельцы. Да только не в кузнечных умениях дело! А в умении — умения свои менять. И — в согласии делать это у меня в Рябиновке. Парнишка мне нужен. Крайне. Торг вести я не умею, что у меня в мальчишке нужда — на моём лице написано. Пошёл бы обычный торг — они бы цену поставили втрое-впятеро против обычной. И я бы заплатил. А чего? Или у меня серебра нет? И пошёл бы по городку звон: «ублюдок рябиновский — дурень, за всякую дрянь негожую — серебро горстями сыпет». А нам здесь жить, дела вести. Молву-то людскую не переломишь. Я что, дурак вроде Садко Новгородского, чтобы своей казной с городским торгом спориться?
Немедленно влез фольк, напоминая о постигшем Садко наказании. Где-то я это подхватил. В годы счастливого детства. Естественно, не в оперном, а в фольк-варианте:
«И вот Садко на дне морском Сгребает попкой грязь. И, потом обливаясь, Поял его карась».Ну, если сильно облитературить, то где-то как-то так…
– И ещё одно прикинь, Чарджи. Если я за какого-то мальчишку-рабёныша готов рёбрами своими рискнуть, то какую же цену я за тебя могу заплатить?
Чарджи удивлённо вскинул на меня глаза. Как-то такую ситуацию он на себя не примерял. Мы остановились на перекрёстке, я пытался отдышаться, держась за больной бок.
Глава 139
– Так что, Чарджи, будь осторожнее.
–??
– Ежели с тобой беда приключиться, то мне ту беду разгребать придётся. Вон Акиму руки пожгли — посадника с тысяцким на кладбище снесли. А здешний «россомах» меня мало-мало в куски не порубал. Маленький я, расту я ещё. И сила моя растёт. Но — покуда ещё не выросла. Так-то можно бы и городок в дым перевести, и по речке этой кровищу пустить. Ежели с тобой что…
Чарджи ошарашенно смотрел на меня. И кто это сказал, что у степняков — глаза узкие? Вона как распахиваются.
– Чему удивляешься? Ты мне служишь, жизнь мне который раз спасаешь. Это — твоя служба. Попадёшь в беду — я тебя вызволять буду, свою голову подставлять. Это — моя служба. Посему и прошу: осторожнее будь, не попадайся.
Я чего-то не то сказал? Что он на меня так вылупился? Это ж, вроде бы, обычный родоплеменной или, там, феодальный принцип. Кажется, «патернализм» называется.
А, факеншит! Дошло. Он же на чужбине! Я ему — ни по роду, ни по племени… И как сюзерена он меня не воспринимает. Феодализм — одной клятвой службы не исчерпывается. Я для него, скорее, купец, который бойца в охрану нанял. Там взаимные обязательства другие — не кровные. ООО — чего-то там с ограниченной ответственностью. С сильно ограниченной. А я — не так. Как бы это растолковать…
– Если с тобой что случиться — защитить, спасти, может, и не смогу. Не успею или, там, сил не хватит. Не такой уж я и крутой. Не господь бог. А вот отомстить… С обидчиков твоих взыскать… Хрип им перервать… На цену не глядя… Сделаю. Ты — мой человек, часть души моей. Я тебя к себе в душу пустил. Голову положить, чтобы душу свою спасти… Это что — новость?