7. Найм

Бирюк В.

«Аэропорт» Хейли: «Бизнесмену, чтобы окосеть, достаточно кружки пива после дня интенсивных переговоров».

Как общее стремление «отметить» ложится на старые дрожжи… Поднял Николая из-за накрытого стола. С трудом. Будто он там корни пустил. Цирроз — профессиональное заболевание актёров, торговцев и начальников на Руси.

Всё. Хватит пить — я уже на сегодня наблагородничался. Завтра поутру затемно уйдём отсюда.

Заглянули к Меньшаку на подворье просто для проверки процесса упаковки. Такой… «контрольный визит в голову». А там… жизнь кипит.

Только зашли — из хлева вылетает Ивица. Глаза — горят, платок — на ухе, щёчки —

стоп-сигналом. Следом — довольный Ивашко. Кафтан оправляет. У непьющего — тоже жизнь иногда бывает… приятной.

– Мы тут глянуть на поросёнка зашли…

– И как?

– Горячая. Молодая ещё, но взяться уже есть за что. Или ты про поросёнка? Так — тощий. Весу не набирает. Зарезать бы лучше.

– Ивашко, тебе — почти сорок, ей — пятнадцать. Она тебе не только в дочери — во внучки почти годится.

– И чё? Вот я внученьку… такую гладенькую… и покачаю. Не на колене, правда, но — до хохота. Не, правда. Ты, боярич, добрую девку поробил. Игривую. Или ты её под себя оставить хочешь? Ну тогда… Там ещё есть одна. Та плоская, правда…

Чего дёргаешься, Ванюша? Всё по обычаю. Исконно-посконно. Социальные отношения соблюдаются и выражаются. Девка-смердячка перед воином опоясанным должна в восторге и радости упасть на спинку и раздвинуть ножки. И пребывать в счастье и гордости от самого факта обращения внимания и замечания существования. Как во время, так и впоследствии.

«А я люблю военных Красивых, здоровенных».

Никакого насилия или принуждения. Действие исполняется по глубокому внутреннему убеждению, основанному на впитанных с младенчества представлениях о желательности пребывания обученного технологиям группового убийства индивидуума между собственными радостно-почтительно раздвинутыми ляжками.

«Когда из гвардии, иные от двора. Сюда на время приезжали — Кричали женщины: ура! И в воздух чепчики бросали».

Если же внутреннее убеждение у конкретной представительницы женского пола — отсутствует, то исполняется приказ вышестоящего начальства. Например, при вступлении Ивана Грозного с войском в Псков всем бабам и девкам было предписано «стоять перед окнами, выставив наружу срамные места». До полного прохождения армии. Вообще, возражения самочки принимаются во внимание только при наличии взрослого дее- и бое- способного близкого родственника типа муж, отец, брат, равного или более высокого социального статуса нежели есть у милитаризированного самца.

Да и то — только в мирное время. Знаменитые женские «пояса верности» были изобретены женщинами. Похоже — венецианками. Просто как средство самозащиты при краткосрочном пребывании в военном лагере своей венецианской армии. Дольше нескольких часов их носить нельзя — потёртости образуются. Но добежать от аванпостов до охраняемого шатра главнокомандующего всем этим… воинством — удавалось.

А вот и сам «главнокомандующий» — Меньшак. Глава семейства широко распахнул дверь избы и, держась за косяк растопыренными руками, не менее широко распахнул радостную улыбку.

– О! И хрен лысый появился! Господин, блин, соплёй зашибленный.

Теперь понятно — откуда у здешних девочек такая образная речь. Хорошо, что способность к речи передаётся по наследству, а сами выражения — нет. Полсотни непрерывно матерящихся новорождённых девочек в моей вотчине через пару-тройку лет… многовато будет.

Очередная серия из бесконечного сериала: поиск своего места в новой социальной иерархии. Очередной юнга лезет на флагшток в неизбывной надежде:

«Плевал я с этой Эйфелевой башни На головы беспечных парижан».

Как-то я чуть поотвык от этого. Хотя понятно — у детей и женщин эта «тяга к высокому», откуда удобно плевать, проявляется несколько иначе. У них свои иерархии, слабо пересекающиеся с нашей, самцовой. А вот с мужиками… Самое господское занятие — работать билетёром-гибедедешником. Постоянно указывать новоприбывшим их места. Или — направление движения.

Ну ладно — проявление естественного инстинкта: «Где тут моя ветка? И — повыше!». Стремление к социализации. Могу понять. Но зачем же так грубо, глупо и пьяно? Впрочем, последнее слово объясняет оба предыдущих. Необходимость принятия неприятного решения, обрушившаяся на Меньшака, — только увеличивает его неприятность. И — звучание.

– Слышь, ты, морда боярская. Ты чего, ты думаешь меня, самого Меньшака, за полгривны, с потрохами… А вот хрен тебе…

Фраза осталась незаконченной. Поскольку для сворачивания кукиша нужна, как минимум, одна свободная рука. Изменение в системе крепежа к стене избы, в сочетании с всемирным законом сами знаете кого, привело отца семейства в горизонтальное положение.

«Броня крепка и танки наши быстры,

И все кальсоны — мужеством полны».

Иметь штаны, которые «мужеством полны» можно только тем, у кого «броня крепка». А здесь наступил «День жестянщика». Придётся «отрихтовать» этого «мужичка-производителя». Потроха мне его не нужны — только гениталии. Всё остальное… будем шлифовать. И грунтовать. Об грунт. Жалко, но придётся.

– Ивашко, подними. К стенке прислони. Теперь — по уху. Подыми. Ещё раз в ухо. В другое.

Плохо рихтуется. Ещё и уши стали как у битого старого «запорожца» — не одинаковые и торчат. У Ивашки, как у всякого нормального здесь бойца, руки разные. Бицепс на правой — чуть не в полтора раза больше левого. Слева нормального удара не получается. Надо будет нагрузить тренировками — для меня нормально работать с двух рук, вот и людей своих надо к этому приучать. Поток междометий стал совсем нечленораздельным, но не прекратился. Прекратим.

– Подыми. Поставь. В солнечное с правой.

Вот это да. Моя ошибка — не подумал. Лучше бы по лодыжкам. Много Меньшак успел выпить. И, судя по наблюдаемому, мало закусывал. Как гласит наша народная мудрость: «закусывать надо манной кашей с тёртой свёклой — манная каша легко выходит, а свёкла — красиво ложиться».

Не было у него ни того, ни другого. И прожёвывал плохо. Европеец, факеншит. Принципиальная разница между русской пьянкой и европейской состоит в режиме закусывания. У нас эти процессы совмещены во времени и пространстве. А у европейцев еда — отдельно, выпивка — отдельно. Или вообще — первый этап пропускается. Потягивать водку из бокала через губу в качестве аперитива не пробовали? Ожидая результатов кулинарных манипуляций хозяйки. Мне — довелось. Хозяйкой в тот раз была француженка. Она — понравилась. Остальное — нет.