7000 километров по Африке
Шрифт:
Брендон прервал свой рассказ, увидев, как несколько старых самцов остановились, повернувшись к нашему траку, оттопырили свои огромные уши и стали задирать кверху хоботы. Это все являлось признаком их возбуждения и возможной агрессии. Водитель прибавил машине ходу, сообщив нам в заключение, что слоны могут жить до семидесяти лет.
Мы продолжали движение по национальному парку Микуми и скоро заметили, что по обочине, справа от дороги, резво семенит, убегая от нашей машины, стайка красивых птиц, величиной с курицу. Это, собственно, и были жемчужные курицы, как называют иначе цесарок. Птица эта теперь известна во многих странах мира как — домашняя. Она давно приручена и разводится на мясо, но родина ее — Африка, и только здесь ее можно увидеть в первозданной красоте. Дикая цесарка имеет очень эффектное черно-синее жемчужное оперение. Все перышки ее покрыты синими крапинками, вернее сказать, что само оперение птицы — густого синего цвета, с крапинками на
Разбежавшись как следует, они тяжело взлетели перед нашей машиной, часто работая короткими крыльями, и, отлетев совсем недалеко, всей стаей уселись на высокую мнвану. Как и положено курицам, бегают они очень быстро, а летать почти не могут.
Через некоторое время наше внимание привлекло довольно большое стадо зебр, шедших в каком-то конкретном, одним им известном направлении. Среди них было немало молодняка. Еще тогда, когда мы проезжали по национальному парку Чебе в северной Ботсване, нам рассказывали о ежегодной миграции тамошних зебр. Этот процесс характерен не только для территорий Чебе, и в данный момент мы тоже стали свидетелями его в парке Микуми. Смысл миграции жвачных животных заключается в поиске свежей травы и воды. Обычно она начинается с началом дождей, когда на равнинных просторах начинает буйно расти свежая трава. К этим пышным пастбищам и устремляются стада в десятки и сотни голов. При кажущейся хаотичности в стаде зебр движение осуществляется в строгом порядке. Стадо состоит из семейных групп, в каждую из которых входит один жеребец и несколько кобыл с жеребятами. Они идут стройной колонной: сначала главная самка, затем вторая по старшинству, затем третья и т. д. Жеребец, как сержант в армии, свободно движется вдоль ряда и следит за порядком, не допуская смешения своей семейной группы с соседней. Таким манером стадо может проходить до двухсот километров к любимым и родным выпасам.
Беременность кобыл, которая длится около одного года, подходит к концу вскоре после начала дождей, когда стадо добирается до желанных пастбищ. Рожают зебры лежа на земле, при этом жеребец охраняет свою самку, отгоняя от нее других зебр. В случае появления хищника жеребец подает сигнал, и роженица может задержать роды на несколько часов, пока не минует опасность. Самое удивительное заключается в том, что родившийся жеребенок запоминает мать не по голосу или запаху, а по рисунку полос на ее теле. Оказывается, не бывает двух зебр с одинаковым их сочетанием, какими бы похожими они нам ни казались. Чужая самка никогда не подпустит к себе постороннего жеребенка, поэтому для него жизненно необходимо с первых минут запомнить узоры материнской шкуры. Та, в свою очередь, специально загораживает своим телом малыша от других зебр какое-то время.
Травы во влажный сезон зеленеют почти шесть недель, позволяя малышам окрепнуть и набраться опыта. За это время поголовье зебр увеличивается почти на четверть, хотя и очень много молодняка гибнет в эти дни от зубов львов и гиен. Хищники с нетерпением ждут ежегодной миграции травоядных, ведь их потомству также нужна пища.
На этих полях молодые жеребцы формируют свои семейные группы, отбивая дочерей у отцов в многочасовых драках. Наступает сухой сезон, желтеют травы, пересыхают временные водоемы, и стада зебр отправляются домой, на «зимние квартиры». Они идут туда, где есть большие, непересыхающие реки или озера, переходя на питание сухой пожелтевшей травой и с нетерпением ожидая нового сезона дождей, сезона новой жизни…
До свидания, Микуми! Счастья твоим обитателям! Дорога зовет нас дальше, и Брендон прибавляет газу.
Через некоторое время мы остановились на придорожный ланч, а когда через тридцать минут вновь выехали на трассу, то поняли, что нам повезло. Впереди опять была крупная авария, с участием десятка автомашин. По всем признакам случилось это совсем недавно, и мы тоже могли бы оказаться в этой куче из покореженного металла, бревен, тюков с хлопком и человеческих тел, если бы не остановка.
Еще несколько часов дороги, и мы въезжаем, наконец, в пригороды столицы Танзании — города Дар-Эс-Салам. По-арабски это означает — Край мира, и когда-то это действительно было так. Правда, прежде город назывался Мзизима и был столицей Танганьики. Дар-Эс-Салам является экономическим и политическим центром объединенного государства, хотя официальной столицей Танзании считается город Додома. В Дар-Эс-Саламе и пригородах проживает более трех миллионов человек, и его порт является крупнейшими морскими воротами Африки. Отсюда начинались все известные экспедиции, направлявшиеся для исследования центральной и восточной частей этого континента. Здесь за одним столом когда-то можно было увидеть пиратов, христианских миссионеров, работорговцев, зулусских вождей и офицеров флота ее величества. Это город, пропахший за века рыбой, потом, порохом, кровью и деньгами…
Но мы в сам город не въезжаем. Едем по кольцевой дороге, находящейся в ужаснейшем состоянии: ямы и коддобины, пыль и тряска беспрерывная. По сторонам же — какое-то подобие вселенского лагеря беженцев: лачуги и костры, разноголосые крики и разномастные одежды, волы, козы и собаки, пляски и мордобой. Каждую секунду невольно ожидаешь, что вот-вот начнется стрельба…
Наконец, съезжаем в сторону и скоро выбираемся на берег. Здравствуй, Индийский океан! Привет тебе от наших!
Первым делом, конечно, — искупаться. Вода мутно-зеленая, с обилием разнообразных плавающих водорослей. Дно мелкое и песчаное. Бывают места и получше, но для нас сейчас купание здесь — это истинное и давно ожидаемое наслаждение.
Рядом с нашим лагерем расположен небольшой рыбацкий поселок, а за ним — лагерь местных скаутов. Это подростки лет двенадцати — пятнадцати, одетые в бледно-зеленую форму и черные галстуки. Живут они, как и мы, в палатках и постоянно маршируют строем по берегу.
Выпив по литру пива, мы заснули под их речевки и мерный шум прибоя.
Занзибар — славный пиратский остров. Как прикупить себе рабов. Проблемы с наркотиками. Нас обстреляли картечью. Пьянка в компании флибустьеров. Судьба старой шпаги
Ровно в четыре часа утра в поселке запел муэдзин, призывая правоверных на молитву. Затем раздались звонкие свистки и команды, — это скауты начали маршировать на своем песчаном плацу.
Нехотя выбираюсь из палатки, но купаться пока что-то не хочется. Дует неуютный ветер, таща низко над океаном серые лохмотья облаков. Накаты воды вяло ворочают по береговой линии ворохи бурых и рыжих водорослей. Влажный воздух пахнет йодом и какой-то плесенью.
Но песчаной косе, неподалеку от нашей стоянки, около трех десятков чернокожих рыбаков медленно тянут из океана огромный невод. Пока наш лагерь досматривал последние сны, я в течение часа наблюдал за их нелегкими усилиями. С унылыми ритмичными криками рыбаки долго вытягивали канаты обоих крыльев невода, пока из воды не показалась, наконец, сама сеть. Сотни горластых чаек беспрерывно сновали над ней, видимо рассчитывая на дармовую еду. Однако к немалому разочарованию и птиц и людей, улов оказался весьма скудным. В сети попалось лишь несколько больших серебристых рыбин. Сегодня наш трак с основными вещами остается здесь на берегу, а мы все на пароме должны перебраться на славный остров Занзибар, где и проведем целых три дня. Впервые за две недели мы будем жить в гостинице с кроватями и горячей водой. Правда, мыться холодной водой — нам не привыкать, а вот постирушки устраивать сложно. Разумеется, никто не собирается тратить драгоценное время на бытовые мелочи, рассчитывая на сервисные службы отеля. Ведь нам суждено побывать на знаменитом острове пиратов, работорговцев, авантюристов всех мастей и великих путешественников.
Здесь был отважный первопроходец Васко да Гамма. Отсюда начинали в 1857 году свою экспедицию по поиску истоков Нила знаменитые Ричард Бертон и Джон Спик. А знакомо ли вам имя Генри Стенли? Он был американским военным корреспондентом. Газета «Нью-Йорк Геральд» в 1871 году поручила ему найти пропавшего тогда Д. Ливингстона. За этой первой его экспедицией в Африку затем последовали еще две. Сначала он отправился с острова Занзибар по реке Конго, где открыл каскад водопадов, длиной в 350 км, назвав их именем Ливингстона. Затем исследовал истоки Нила в районе озера Альберт и, составив подробные топографические карты, вернулся на остров Занзибар. С этого острова британский офицер Верни Камерон в 1873 году отправился на помощь Д. Ливингстону, но встретил лишь его высушенное тело, которое несли к океану слуги — африканцы. Это не остановило отважного путешественника, и он стал первым из европейцев, кто пересек Африку с востока на запад. А сколько кровожадных пиратов зализывали раны и прятали награбленные сокровища на этом далеком острове? А сколько несчастных рабов томились в его застенках, ожидая своей продажи на верную смерть?
Обо всем этом мы и намеревались узнать на острове Занзибар из первых уст: ведь нынешние жители являются прямыми и не такими уж далекими потомками всех этих людей.
Едем в морской порт Дар-Эс-Салама, где на шумном и говорливом причале садимся на тримаран «Морская звезда». В салоне судна расположены мягкие кресла, а телевизоры и бар готовы сделать двухчасовое плавание до острова незаметным и комфортным. Но нам нужно вовсе не это, а потому мы размещаемся на открытой части грузовой палубы. Почти вся она буквально забита множеством керамических горшков и полиэтиленовых пакетов с землей, в которых растут саженцы самых разнообразных растений. Позже мы узнали, что практически вся растительность на острове Занзибар — привозная. Двести лет его жители свозят сюда растения со всего света, а тропический климат делает остров второй родиной для них. Но о растительном мире Занзибара у нас еще будет время поговорить, а сейчас — в путь…