77 бантиков на одной голове
Шрифт:
— Я с вами!!! — заорал Борис, от избытка чувств он схватил Кикириллу за руку и потащил её в сторону Лысой горы.
Кикирилла упершись пятками в траву, выдернула руку, и напомнила толстяку, зачем они все-таки здесь собрались. Борис с минуту не мог сообразить, о чем она говорит. Наконец понял, закивал головой и бросился к вагончику. Биолог-зоолог очень торопился.
У дверей продолжали стоять часовые. Крапива с Чертополохом, Они увлеченные своим спором вытаращили глаза, когда увидели на ступеньках крыльца толстяка. Крапива ткнула
— Ты кого здесь охраняешь?
Чертополох удивленный не меньше Крапивы, поглубже вздохнул, покрутил в воздухе рукой, затем ей резко рубанул и бросил.
— Того же, кого и ты, — это он ответил Крапиве, повернувшись к Борису, он задал, по мнению Бориса, глупый вопрос.
— Что же вам дома не сидится? Мы вас охраняем, а вы шляетесь, где попало.
Крапива, закрыв ладонями лицо, громко разрыдалась. Плечи её задергались, и она присела у дверей.
Борису это не понравилось. Конечно, он очень любил чужие слезы, но только не сейчас! Надо торопится к Лысой горе. А эта особа удумала плакать, теперь мимо неё не пройти и не проехать. Когда Чертополох склонился над Крапивой, пытаясь найти слова утешения, толстяк заскрипел зубами от бессилия. Теперь путь к двери был окончательно перекрыт. Сбежав по ступенькам, Борис скрылся под вагончиком.
В вагончике уже гостило не менее полусотни комаров, муха довольная гостями приветливо жужжала. Она царственно лежала на подоконнике, и с удовольствием почесывая свой блестящий надутый живот. Муха самодовольно рассказывала комарам о прелестях вагонной жизни. Ромашка подняла голову и тихо улыбалась, прислушиваясь к их беседе. Хотя беседой это было назвать сложно, потому что говорила одна муха, а комары сидели, рядом разинув рот. Они завидовали мухе, которой так в жизни повезло. Иногда только маленький комарик вскакивал от восторга и сделав пару кругов над царством мухи снова приземлялся и с упоением продолжал внимать.
Наполовину торча из-под пола, Борис судорожно перекидывал пожитки, пытаясь в этом бардаке найти связку ключей. Как некстати они потерялись! Теперь ему пришлось взобраться в дом, и уже ползать по грязному полу. Муха предусмотрительно подняла лапки, что бы толстяк ненароком её не зацепил. С улыбкой обозревая происходящее она делала вид что она не знает где находятся ключи. Ей нравилась эта занимательная игра, жаль только, если толстяк найдет ключи, то ей придется с них слезть. А шевелится ей не хотелось. Лежать на связке было очень удобно, так как огромное количество всяких бороздок, отверстий не давали ей скатится на пол. Но по опыту муха знала, что хорошее быстро кончается. Так и произошло.
Борис, подняв тучу комаров, выдернул связку из-под мухи. Та перевернувшись в воздухе пару раз, смачно шлепнулась на пол. Комары подлетели к мухе и стали вежливо помогать ей подняться. Они недовольно гудели. Только маленький комарик тонко попискивая, заливался комариным смехом.
— А что делать? — потирая ушибленный бок,
Элис, обеспокоенная долгим отсутствием толстяка, осторожно проползла между колес и заглянула в люк вагончика. Она оглядела помещение, презрительно фыркнула, сморщила нос, и проникла внутрь. Элис почему-то сразу обратила внимание на подоконник, где в небольшом потрескавшемся комке земли сидела Ромашка. Девочка медленно подошла к подоконнику, понюхала цветок, полила его из стоявшего рядом ковшика. Ромашка вздрогнула и благодарно подняла голову. Элис на секунду показалось, что стало намного светлее, а воздух чище.
Она поставила ковш на подоконник, как оказалось очень вовремя потому что толстяк одной рукой схватил девочку и потащил её к двери. В другой руке он сжимал ключи. Элис продолжала, не отрываясь смотреть на Ромашку. Стукнувшись о дверь лбом, Борис сообразил, что она все ещё заперта.
Пришлось снова покидать дом через люк в подвале. Борис трясущимися руками отпер самую первую клетку. Там оказались разноцветные яркие попугаи. В следующей клетке, видимо что-то чувствуя, нервно прыгали мартышки. Они тянули свои кожаные ладони, и призывно выкрикивали.
Когда была открыта клетка с зайцами, из неё осторожно ступая, вышел исхудавший Черзи. Не веря счастью, он устало опустился у порога клетки, судорожно глотая воздух, разрыдался. Из глаз его ручьем текли слезы, но губы были растянуты в счастливой улыбке. Черзи ошалело крутил головой, трогая друзей руками. Кедр нагнулся и крепко прижал Черзи к груди. Черзи уткнулся лицом в пиджак Кедра и дал себе волю.
Кедр, покровительственно похлопав Черзи по спине, и скрывая собственные слезы, сказал
— Кикириллу благодари, это все она.
— Чем мне тебя отблагодарить? Ведь у меня ничего нет, — словно не слушая Кедра, повторял Черзи. Вдруг он замер и стал быстро пугливо ощупывать себя. Его руки нервно тормошили все карманы, залезли за пазуху. Потом Черзи облегченно вздохнул, его лицо осветилось счастьем, и он держа двумя пальцами пуговицу, словно драгоценность, протянул её Кедру.
У Кедра округлились глаза. Уставившись на пуговицу, он протяжно вздохнул, и трясущимися руками схватил подарок.
— Пуговица!!! Моя пуговица! — Кедр прижал её к груди, затем словно не веря, что это на самом деле она, он поднес её ближе к глазам. Но эта была она та самая любимая, долгожданная. В восторге хлопнув Черзи по спине, Кедр завопил.
— Да если бы я знал, что моя пуговица у тебя, я давно бы тебя освободил.
Черзи довольный тем, что угодил подарком, широко улыбнулся, и одернул свой помятый черный фрак. Он стянул с головы шляпу, сдул с неё остатки гнилой соломы, и, вздохнув полной грудью, направился к скоплению народа.