77 бантиков на одной голове
Шрифт:
Ядигида обменявшись ещё парой, ничего не значащих комплиментов, хлопнула крышкой телефона, и дала Петушку знак принести кофе.
Петушок, пробурчав недовольство, все-таки подчинился и пошел греть воду.
— Шиповник озорует, — покрутила в руках печенье Ядигида. Она примерилась к нему и решила, что на сегодня она уже съела половину нормы каллориев. Вторая половина будет лишней. — Надо съездить в город привезти директора кафе. Он специалист по сейфам, талантливый программист.
Кикирилла сопоставив некоторые факты, вдруг сообразила.
— Это не у него в прошлый
— У него, — кивнула Ядигида.
— Ну, надо же, как мир тесен!!! А как его привезешь? Пенек послать?
— Ну!!! — скривила блестящие накрашенные губы Ядигида, — несерьезно. Я пошлю свою машину. Придется открыть дорогу.
Кикирилла обомлела. Она давно слышала, что у Ядигида есть своя собственная дорога. Прокатится по ней, было самой большой мечтой правнучки Кикиморы болотной. Никто кроме Ядигиды ею не пользуется, никто её не видел. Хотя легенды ходят по тайге самые невероятные.
Ядигида спокойно отставила чашку на вышитую скатерть, и вальяжно ступая, направилась к строению. Кикирилла вздохнула, любуясь походкой манекенщицы. Словно по подиуму… — невольно сравнила Кикирилла, розовый бантик расплелся, и она стала нервно его теребить.
Ядигида тем временем подошла к сооружению из голубого кирпича. На дверях был изображен герб рода Бабы Яги. Ядигида многозначительно постучала коготком по рисунку герба, видимо тем самым, указывая Кикирилле, на значимость происходящего, и вытащила ключи из сумочки. Ядигида поколдовала над хитроумным замком, дверь бесшумно уплыла вверх. На самом видном месте стоял флагшток с бархатным бирюзовым полотнищем, в центре которого золотыми нитями был вышит герб Ядигиды — куриная ножка.
Ядигида гордо ступила внутрь, и три раза хлопнула в ладоши. Внутри что то заурчало, словно тяжелый скрипучий механизм, нетронутый веками. Из ворот шурша выкатился рулон небесно голубого полотна. Сначала рулон вздулся, расширился, затем немного дрожа он стал разматываться. Его край хлопнул оземь, и словно змея гордо и величаво пополз в сторону тайги. Достигнув опушки леса полотно вздернулось и вознеслось в небо, встав над тайгой коромыслом. Это была не просто дорога, эта была широкая магистраль, с разделительной полосой, с бордюрным камнем, светильниками и цветниками.
Ядигида ещё четыре раза хлопнула в ладоши. Из дома неторопливо выехала машина. С первого взгляда было понятно, что она знает себе цену. Покрытие машины играло перламутром и жемчугом. Приветливо свернув фарами, авто трансформировалось в голубой кабриолет, машину с открытым верхом.
Ядигида похлопав машину по дверце, весело сказала.
— Я не еду. Тебе задание, привези директора, ну помнишь мы с ним вместе ехали в поезде. Так вот, повезешь его сюда в такой модели, в какой он пожелает. Наверняка он захочет шестисотый Мерседес, может джип. Сильно не гони, я не хочу откачивать их потом валерьянкой. От себя тоже не гони, будь приветливее.
Кабриолет мигнул фарами. Кикирилле даже показалось, будто он присел в реверансе.
— Ну, ну, не подхалимничай. — Улыбнулась Ядигида, и вытерла зеркало заднего вида, — не забывай в него смотреть.
Дорога, развернув
— Красиво? — продолжая улыбаться, поинтересовалась Ядигида, — хочешь прокатиться?
Кикирилле, конечно же, очень хотелось покататься, но она, торопилась. Золотой корень все ещё не был найден. А без золотого корня, грош ей цена как хозяйке тайги. Она вздохнула, и отрицательно покачала головой.
— Почему?
Кикирилла объяснила.
Ядигида в изумлении уставилась на девочку. Впервые в жизни кто-то отказался от её дороги. Соблазн всегда был выше всякого там долга. Ядигида что-то прошептала себе под нос, и пальцем прижала пульсирующий висок. Теперь она кажется, начинала догадываться почему провидение, подарила золотую Лилию ни кому-нибудь, а именно Кикирилле, этой маленькой плюгавенькой девочке, с десятком бантов на голове. Кикирилла же готова была расплакаться от раздирающих её чувств. Тут из дома вышел Петушок и принес раскрашенный хохломской самовар с кипятком.
— Не соблазняй, не сбивай с пути истинного, — сказал он.
Ядигида скрипнула зубами, и уставилась на правдолюбца.
— Я тебя просила?
— Просила!!! — вызывающе бросил Петушок и резко поставил самовар на покрытый вышитой скатертью стол. — Пейте, пожалуйста.
Ядигида плеснула в чашку кипятку, схватила печенье и нервно его зажевала. Хотя она и злилась, но поступок девочки был приятным сюрпризом. Обычно никто не мог устоять перед её соблазнами, и сдавался на первых же секундах. Ядигида знала, как девочке хочется прокатиться на прекрасной тройке лошадей. Она оценила этот поступок, и поняла, что дороги у них с Кикириллой разные.
Тополиху удивил знакомый горьковатый аромат, его она помнила ещё с детства. Едва она достигла вершины горы, запах её просто одурманил. Так тонко могла пахнуть только Рябина — подруга детства. В наступивших сумерках Тополиха ничего не могла разглядеть, да и тяжелая ноша мешала. Желми покачиваясь спал на её руках.
Из-за туч лениво выползла луна. На фоне голубоватых сумерек Тополиха разглядела две фигуры. Необыкновенно худая женщина, дирижируя громадными очками и размахивая правой рукой, декламировала стихи пятнистой корове, которая лежала у её ног и медленно пережевывая жвачку. Она с упоением слушала.
— Добрый день, — прервала Рябину Тополиха.
Женщина водрузила очки на переносицу и внимательно пригляделась. Корова тоже устремила на Тополиху трагический взгляд, который у неё появлялся всякий раз, когда она слушала стихи. Домыслив последние слова стихотворения, ещё находясь в особом состоянии, Корова проглотила жвачку и переспросила.
— Как вы сказали — добрый день?
Тополиха аккуратно положила Желми на земли и ответила. — Как хотите, можно доброй ночи.
— И чего не спится? — буркнула Рябина, расстроенная оттого, что кто-то нарушил поэтическую идиллию.