77 бантиков на одной голове
Шрифт:
— А где теперь пеньки?
— Так они теперь хозяйством занялись. Деточек-опяточек кормить надо, хватит по тайге шастать. Набегались уже.
— Не могу поверить, — вздохнула Кикирилла. — И много пеньков пыталось тебя подвезти?
— Штук десять.
Залпом, осушив бокал холодного чая, Кикирилла прикрыла глаза. В висках застучала боль.
— А причем здесь толстяк? — Ядигида насмеявшись вдоволь, уверенными движениями подправила макияж, припудрила нос и вопросительно уставилась на Мухоморыча. Ухмылка на лице старичка сменилась испугом:
— Так ведь пенек под толстяком тоже стал родным домом для опят. Пришлось потеснить толстяка. А что с ним случится? Молодой, добежит.
— Нехорошо получилось. Человек к нам всей душой. Спас, помог, а мы ему пенек с опятами.
— Нет! Ему не с простыми опятами, а с ложными. Знаете те, что без юбочек.
— Заблудился, наверное, — Кикирилла тяжело вздохнула, у неё все-таки была надежда, что она не права.
— А что делать? — перекинул зубочистку старичок в противоположный уголок рта. — Ну, нет зубов, так что ж теперь и зубочисткой нельзя пользоваться?
— Ладно, пойду я, — устало протянула Кикирилла и поднялась с кресла. Хотя непонятно, как может мухомор сеять спорыши опят?
Мухоморыч даже привскочил. Проявив несвойственную его годам, молодую резвую прыть он воскликнул
— Так ведь талант! Прибавь сюда трудолюбие, удачу…
— Ясно, — перебила Кикирилла, и стала прощаться.
Мухоморыч схватил Кикириллу за рукав и проворчал.
— Я тебя, который день ищу! А ты…? Несправедливо.
— Ну, зачем ты меня ищешь? — она снова стала злиться, её безумно клонило ко сну, она была готова уснуть как угодно и где угодно — сидя, стоя, в сене, на ветке, в луже… — Зачем меня искать, чтобы рассказать как вы ездили на пенках?
— Не… Меня поганка зельем одурманила, я все на свете забыл, помню только, что вопрос очень серьезный. А какой не помню. Напомни а…, - умоляюще заглядывая девочки в глаза простонал Мухоморычь.
— Вот еще, делать мне нечего, как только вспоминать то, что вы забыли. Может, вы ещё за свою бабушку попросите?
Мухоморыч призадумался и, что-то покрутив в голове, сказал:
— Звучит как грубость, но мысль интересная. Но сейчас не об этом. Вот скажи мне на милость…
— На милость? — перебила Кикирилла.
— Не передергивай, — попросил Петушок.
— Извините, — покраснела девочка и стала завязывать распутавшийся зеленый бантик.
— Какой самый серьезный вопрос тебя сейчас волнует? — ткнул в девочку пальцем Мухоморыч.
Кикирилла зевнула и, засыпая, промямлила:
— Я хочу спать.
— Нет, это не то!!! — затряс головой старичок. — Хорошо зададим вопрос по-другому. — Какой самый серьезный вопрос тебя волнует в последнее время?
— Какой, какой… — буркнула Кикирилла, — конечно же, найти золотой корень.
Надо было видеть реакцию Мухоморыча. Он привскочил и словно рыба на берегу стал хватать воздух открытым ртом. Эмоции настолько его переполнили, что он с минуту не мог вымолвить ни слова.
— Ну
У Кикириллы сон словно ветром сдуло.
Мухоморыч, довольный вниманием, вдруг вспомнил старую историю, очень схожую с этой. Он начал было её рассказывать, но теперь его остановили не только Кикирилла, но и Ядигида с Петушком, пообещав что в следующий раз они обязательно эту историю выслушают, запишут, и передадут другим.
Мухоморыч прокашлялся, стянул шляпу, рукавом вытер выступившие капельки пота со сверкающего затылка и сказал:
— Золотой корень расцвел.
— Ну… — словно пытаясь помочь ему продолжить рассказ, протянула девочка.
— Ну, вот расцвел, — словно ставя точку, закончил дедушка.
— Дальше-то… дальше что? — не утерпела Кикирилла.
— А дальше твоя забота, — пожал плечами старичок.
— Так вы для этого меня искали, что бы это сказать?
— Ну да… — старичку вдруг стало не по себе под взглядом трех пар глаз. Я сказал, что-то плохое?
— Да нет, все так, — сон снова навалился на Кикириллу только теперь с двойной силой.
Увидев разочарование на её лице, старичок стал оправдываться:
— Я же знаю, как ты его искала? Я думал тебя эта новость порадует.
— Она меня порадовала, — устав гневаться на старичка, спокойно произнесла девочка. — Только я давно это знаю.
— Жаль, — сказал Мухоморыч. — Тогда странно, почему вы до сих пор не спасли Ромашку?
Кикирилла насторожилась. Причем здесь Ромашки? Почему такой неожиданный переход от золотого корня к Ромашке?
— Причем здесь Ромашка? — с озабоченным видом посмотрела она на Мухоморыча.
— Ну, так ведь её же унес человек.
— Знаю, дальше-то что?
— Так спасать надо! — напомнил Мухоморыч.
— Кого?
— Золотой корень.
Кикирилла опустилась на кресло, и глубоко задышала. "Еще минута, и я не знаю, что будет через минуту, скорее всего это будет грибной суп", — думала Кикирилла.
Старичок выпрямился, руки его затряслись и он, словно извиняясь, добавил:
— Я как размышлял. Раз золотой корень расцвел, раз его украли, значит надо спасать. Ромашка ведь и погибнуть может.
Кикирилла тяжело вздохнула, и словно робот, скорее из вежливости, чем из любопытства спросила.
— Причем здесь золотой корень, и Ромашка?
— Так ведь золотой корень — это Ромашка. Или вернее Ромашка и есть золотой корень.
Мысли Кикириллы словно остановили свой бег. Получается, ответ на загадку постоянно был рядом. Они искали, то, что само просилось в руки!!!
"Милый Шиповник… он оказывается самый дальновидный, самый сердечный. Ну почему провидение подарило золотую Лилию не Шиповнику. И Ромашка бы так не мучилась в лапах похитителей…." Кикирилла уткнувшись в ладони громко разрыдалась. Она плакала про все, что выпало на её долю за последнее время. Как она будет смотреть в глаза Ромашке, если конечно они не опоздали, и она до сих пор жива!