78
Шрифт:
Но кухни принадлежали людям. Сколько ни бегал Пес по городу, ни совал нос в открытые двери, он не нашел ни одной бесхозной. Здесь, несомненно, скрывалась какая-то магия: стоило человеку покинуть дом, кухня и камин исчезали, а на их месте возникали холодные камни и паутина. Лежа на черном пальто, Пес часто размышлял, как хорошо было бы заполучить своего человека. Тогда, глядишь, и кухня появится. Но даже кладбищенского сторожа не прельщало соседство рыжего блохастого оборванца. А вот был бы он сторожем сам, непременно поселил бы себя на своей кухне.
Пережив зиму, Пес начинал внимательнее проглядывать
Вот оно что! Человеческий облик! Оказывается, его можно потерять, особенно спьяну, ну и дела. Ах, как кстати ему пришлась бы такая потеря. Кто его знает, как он выглядит, этот облик, может, что-то вроде одежды, что-то небольшое, что может выпасть из кармана? Ничего, он распознает, когда увидит, нужно только внимательно следить в толпе и хватать, пока облик еще теплый и мягкий, а там уж выбирать себе сладкую кухню.
Следить, конечно же, нужно было у пивных и на Домской площади. Весь первый день праздника Пес вился у людей под ногами, не забывал хватать жирные куски, но глотал, не жуя — был очень занят. Он быстро выяснил, что на туристов рассчитывать не стоит, они и пили-то всего ничего, больше галдели. Горожане пили много, но как-то не слишком пьянели. Смеялись, болтали, переходили от одной пивной к другой, подкармливали Пса и прочих городских собак, и расставаться с человеческим обликом не спешили.
Пес почти отчаялся, когда на узкой улочке увидел толпу школяров, явно близких к потере. Они горланили песни, стучали в окна первых этажей и раскидывали по улице пивные бутылки. Пес изготовился к прыжку. Но, дойдя до перекрестка, школяры стихли и повернули обратно, собирая по пути разбросанное. Пес даже тявкнул на них с досады и вернулся на площадь.
На площади гасили огни, люди расходились. Несколько запоздалых гуляк тянули пиво за широкими деревянными столами. Пес забился под скамейку, нашел обороненную кем-то колбаску, понюхал ее и отвернулся. Карман у них, что ли, особый имеется, тоскливо размышлял он. На кнопках или молнии. И они туда свой облик, как бумажник. А когда надо, так сразу и вытащат. Эх, эх…
Кто-то несильно пнул его в бок, и Пес поднял голову — не перебраться ли под другую скамейку? За его столом клевал носом одинокий студент или, может, молодой школьный учитель, существо безобидное. Хозяин пивной собирал кружки. Пес совсем уже решил подхватить колбаску и потрусить домой, но тут рядом со студентом присела молодая фрау. Фрау была чистенькая и даже хорошенькая, но от ее запаха у Пса вздыбился загривок и задергалась верхняя губа. Фрау пахла мокрой шерстью, прошлогодней листвой и свежей кровью.
Она оглядела сонного студента, сняла с него очки, а потом каким-то особенным движением толкнула его лицом в стол. Юноша обмяк. Вдоль его спины прямо под морду Псу скатилось нечто эфемерное, но в то же время осязаемое и зримое — прозрачный
В один прыжок Пес вылетел из-под скамейки и помчался к родному кладбищу. На что он надеялся, удирая от разъяренной волчицы, он и сам не понимал. Лязг зубов и брань оборотня раздавались у него над самым ухом, он мчался по темным улицам, задыхаясь и не помня себя от страха. Протиснулся в калитку, ободравшись о прутья, кубарем пролетел через двор, стукнулся лбом о двойные двери западного портала — и повернулся, зажимая уши и рыча, хотя, конечно, понимал, что драка будет недолгой.
Но волчица молча стояла у самой калитки и с ненавистью смотрела на большой круглый фонтан в центре двора. Колонну над чашей фонтана венчал кельтский крест, ровесник Римской империи. Сен-Матиас-Кирхе была построена на месте старой христианской базилики, а ту возвели еще во времена Константина, тоже на руинах старого святилища. Многие поколения оборотней обходили это место стороной, и теперь волчица, как ни была рассержена, топталась в нерешительности. В свете полной луны Пес видел каждую шерстинку на ее загривке. Наконец оборотень коротко рявкнул и скрылся за оградой. Мгновение спустя пес услышал стук каблуков.
Пес перевел дух и плюхнулся животом на ступени — лапы не держали. Прозрачный клок все еще свисал у него из пасти. Осторожно выложив его перед собой, Пес принялся рассматривать свое приобретение. И что, скажите на милость, с этим теперь делать? На себя натянуть, как чулок? Или съесть? Не пахнет ничем, только светится и подрагивает, как белая тряпка в воде лунной ночью. Наткнись он на такую штуку случайно, поморщился бы и прошел мимо.
Пес подумал еще немного и опасливо втянул в себя туманный клок. Глотать не стал, сунул под язык. С улицы раздался близкий женский смех.
Животу и лапам стало немедленно холодно. Пес вскочил — и чуть не упал снова: каменные ступени резко дернулись вниз, а массивное медное кольцо на двери, всегда бывшее вровень с носом, вовсе исчезло из виду. Задние лапы выросли и облысели. Пес в ужасе посмотрел на передние. Святый Боже, во что они превратились!
В груди нестерпимо болело, голова кружилась, в глазах щипало. Господи, Господи, что же это. Тысячи назойливых мыслей облепили голову, как мошкара. Где добыть одежду? Как теперь быть? Есть ли у него душа? Что с ним будет, когда он умрет? Что скажет сторож, когда завтра придет с мясными обрезками? Почему его бросила мама?
Дыши, сказал себе Пес. Дыши. Вот так. Сейчас можно завернуться в черное пальто, оно уютно пахнет псиной и довольно теплое. С кладбища можно уйти раньше, чем появится сторож. Одежду получше дают в миссии на Каролинг-штрассе, там же, между прочим, дают и денег, пять евро в день, не так плохо. Бесплатные кормушки тоже есть. Надо дождаться утра, а после начинать новую жизнь.
Поджимая ноги и дрожа, Пес добрался до своего пальто. Стало чуточку легче. Повозившись, Пес лег на бок и свернулся клубком, хотя с нелепым человеческим телом это удалось не так хорошо, как обычно. Нужно пережить ночь.