7Я
Шрифт:
– Ну и чего ты встал? Позже поговорим, тебе нужен тот мужик.
– Понял тебя, Джек!
Пэйт восторженно побежал по крышам ветхих домов в погоне за целью. Его было легко разглядеть и найти среди заснеженных крыш, небольшое убегающее черное пятно вдали становилось всё ближе. Пэйт оказался быстрее, тогда настигнув злодея, Пэйт повалил его на землю, немного поцарапав черный плащ.
– Раз ты здесь, значит уже справился с моими людьми…
– Не играй в заботливого
– Урод.
– Урод тут только ты, а теперь я дам последний шанс уйти отсюда живым. Отдавай девочку, иначе убью! – начал предвкушать вкус крови Пэйт.
– Забирай! Мне жизнь дороже!
– Спасибо, хотя бы сегодня без убийств обойдусь.
– Сраный псих, надеюсь, больше я тебя не увижу…
– Беги-беги.
– Ты… Томпсон? – еле выговаривала девочка на руках Пэйта.
– Тихо-тихо, Алекса тебя подлатает, тогда и поговорим.
Через некоторое время, Пэйт дошел с ребенком на плечах к небольшому дому на окраине Рубержа, на стенах которого хулиганы самопалом давно успели написать: «Цой мертв; Порядка нет, но вы держитесь; Шестерочка лучше Третьяковки». И такое на улицах Рубержа далеко не редкость. Японку унесла Алекса, чтобы немедленно вылечить от увечий, полученных по вине жестоких родителей. А уже после начала выносить Пэйту мозги, хотя ему это даже в какой-то степени нравилось.
– Пэйт, ты хотя бы нож-бабочку с собой носи. Постоянно приходится тебя лечить, медицинские шприцы не такие дешевые!
– Алекса, ты лучше скажи, как там девочка?
– Жить будет. Благо ее не накачали наркотой, медицинский шприц бы не помог.
– Какой же ты медик, если только шприцами регенерирующими пользуешься?
– А ты попробуй в Руберже врача найти, я на тебя посмотрю.
– Чтобы воткнуть шприц воткнуть в человека, много ума не надо.
– Тогда бери своего инвалида китаеза и сам лечи.
– Алекса, не начинай, сама знаешь, дело не в помощи. Главное – сам помощник.
– Как мило, но тебе меня не соблазнить.
– Знаю, Алекса, знаю.
– Ты же спрашивал про девочку, чем, интересно, она тебя так зацепила? Нужны были деньги, ты бы ее сразу продал.
– Я и сам не понимаю до конца.
– Но она знает твою фамилию, тебе стоит разузнать об этом побольше.
– Может хватит мной рулить, сам догадаюсь что нужно.
– Правда? А чего тогда ко мне постоянно прибегаешь?
– Где девочка?
– В спальне мужа, вроде как…
Пэйт не стал слушать всё, что хотела сказать Алекса. Это было совсем не
– Ты снова вернулся?
– Как видишь.
– Зачем ты спас меня?
– И ты туда же? Захотел – спас.
– Ты врешь хуже меня.
– Ладно-ладно, утром ты назвала мою фамилию. Откуда она тебе знакома?
– Томпсон. Так ведь?
– Да, я Пэйт Томпсон.
– Папа хотел купить кого-то с такой фамилией для моей замены. Она должна была там жить с папой.
– «Она?» – В Пэйте загорелась искра надежды, готовая спалить привычную жизнь паренька с диких улиц Рубержа дотла. Пэйт предвкушал момент, когда девочка подтвердит все его предсказания насчет той самой вещи, которой так давно не хватало парню. Без чего жизнь Пэйта не могла полноправно ею называться. Это с минуты на минуту будет прямо в руках Пэйта – судьба его семьи.
– Папа хотел выкупить ее у Желтой Мафии. Лилия Томпсон.
– Глаза воспылали, он не ждал услышать имя давно пропавшей старшей сестры, без которой вся жизнь казалась бессмысленной. Давно забытое имя родной сестры вновь пронеслось по барабанным перепонкам, играя на струнах души музыку трепета и жажды скорой встречи.
– Желтая Мафия, так?
– Прошу, убей Лилию. Убей!
– Убить? Чтобы тебя вновь приняли корпораты? И за это я должен отдать жизнь своей сестры?
– Прошу, я не смогу тут надолго остаться! Если убьёшь Лилию, некому будет заменить меня!
– Да мне плевать, я в любой момент могу тебя пристрелить.
– В-вы все одинаковые! У-убийцы! – разочаровавшись в образе благородного героя, девочка еле держалась, чтобы не заплакать. У нее больше не осталось шансов вернуться в семью Фукусима. Последняя надежда была растоптана в эгоизме Пэйта.
В маленьком темном и никому не нужном храме посреди грешного города лишь один человек остался дарить миру свет. Староватый на вид мужчина принимал в храм каждого верующего в господа бога, желая поделиться с ним теплом собственной веры. Из миллионов жителей Рубержа только один человек приходил ежедневно на исповедь и помогал священнику собирать из стекла мозаики с ангелами, с которыми Пэйт так хотел сравниться.
– Отец Михаил, я пришел исповедаться. Сегодня я чуть не убил троих преступников собственными руками. Меня опередил Джек, но вины не чувствую никакой. Лишать человека жизни… Это очень приятное чувство, но оно может убить во мне человечность. Я не чувствую никакой вины после убийства кого-либо. Только ощущаю, как теряю себя в удовольствии и кураже. С каждым днем все сложнее и сложнее держать себя в руках, что мне делать, отец? Сможет ли господь простить меня за грехи, если я сам на это не способен?