8-е Признание
Шрифт:
Глава 63
Мы с Конклином на нашей полицейской машине ехали в один погребок в округе Мишн, где, как нам сказали, наш новый и единственный подозреваемый работал сегодня с трех часов и до полуночи.
Имя Генри Уоллиса попало к нам от анонимного доброжелателя, но отличало его от множества других сообщений, раскаливших наш телефон, то, что Генри Уоллис проходил в нашем списке по обоим делам.
Он работал барменом на вечеринках у Бэйли и встречался с Сарой Нидльман — пока она его не
Уоллис неоднократно привлекался к ответственности за насилие.
Он был осужден за бытовое насилие с побоями. Против него выдвигали обвинение в попытке убийства, когда он с парочкой других пьяных громил избил до полусмерти в аллее за баром одного клиента.
Показания свидетелей избиения разнились. Доказательства оказались весьма шаткими. Уоллиса признали невиновным, а дело прекратили.
Уоллис был белокожим мужчиной, ростом метр семьдесят семь сантиметров, весом семьдесят пять килограммов и, что важнее, сорока шести лет — а значит, мог читать об убийствах богачей в 1982-м.
Черт, он был тогда достаточно зрел, чтобы самому их совершить.
Мы с Конклином обсуждали, имелись ли у него ключи от домов Бэйли и Нидльман? Нам это представлялось возможным и даже вполне вероятным.
Найденное у нас фото Уоллиса было четырехлетней давности, но даже излишняя контрастность снимка, сделанного «Полароидом», не портила привлекательности бармена.
У него были мускулистые руки, а на костяшках пальцев красовалась тюремная татуировка. Но заставило нас с Конклином рвануть к машине другое: на левом плече Уоллиса имелась татуировка с черепом и обвившей его змеей, высовывавшейся из пустой глазницы.
Всю дорогу Конклин был абсолютно спокоен. Мы оба представляли возможные варианты развития ситуации в баре: что будем делать, если Уоллис достанет оружие, если побежит, как все провернуть, не подвергая опасности окружающих.
Конклин припарковался на Пятнадцатой улице, между Валенсиа и Гуэреро, перед гриль-баром «Факел» — белым, обшитым досками зданием, окруженным книжными магазинами и кафе.
Расстегнув пиджак, я положила руку на рукоятку пистолета. Конклин сделал то же самое. Мы вошли в бар, где царил полумрак. Висевший на стене телевизор показывал повторение вчерашней игры.
Работающий бармен был ростом выше метра восьмидесяти и весил больше восьмидесяти килограммов, к тому же он был лысым. Несмотря на темень — единственными источниками света служили неоновые вывески, — я с расстояния в десять метров уже могла сказать, что мужчина, вытирающий грязным полотенцем пивные кружки, никак не Генри Уоллис.
Я осталась стоять рядом с выходом, а Конклин подошел к бармену и, показав ему полицейский значок, тихо заговорил с ним под рев телевизора. Бармен взглянул на меня и снова на Конклина.
Потом
Конклин махнул мне рукой, и мы направились к Генри Уоллису. Возможно, он и так все видел, или сидящий рядом с ним парень заметил нас и пихнул Уоллиса локтем, но тот вдруг обернулся, увидел, как моя рука тянется к пистолету, и рванул к запасному выходу.
— Не шевелиться! — заорал Конклин. — Уоллис, оставайся на месте.
Но мужчина пробежал через кухню и добрался до задней двери, закрывшейся за ним с громким хлопком.
Когда мы, секундой позже, ее распахнули, Уоллис уже был в своей ржавой «камаро» черного цвета и как ракета мчался вниз по Альбион-стрит.
Глава 64
Пока Конклин выезжал на пустую улицу, я связалась с диспетчером и запросила поддержку.
Диспетчер Джеки Кэм ответила нам, объявив код 33 — полнейшую тишину на нашей волне — и призвав все находившиеся поблизости машины преследовать черную «камаро», несущуюся по Шестнадцатой улице по направлению к Маркет-стрит.
Дело обстояло плохо.
Время школьных уроков уже истекло, а значит, наступила худшая пора для погони на высоких скоростях, опасной для меня и Конклина и потенциально смертельной для других водителей и пешеходов.
Я включила сирену и проблесковый маячок. Уоллис опережал нас секунд на тридцать, и разрыв все увеличивался — он определенно не собирался замедляться, что бы или кто бы ни попался ему на пути.
— Не могу различить его номер, — сказала я диспетчеру. Мы почти догнали его, когда вдруг раздался резкий скрежет металла и панические автомобильные гудки, после чего мы увидели перевернувшийся мини-вэн.
Уоллис сдал немного назад и резко рванул дальше, объехав завалившуюся машину, пересек две полосы дороги, попутно задев припаркованный универсал. Он до упора выжал педаль газа и, оставляя на асфальте следы от протекторов, умчался прочь отлежавшего посередине Маркет-стрит на боку мини-вэна.
Я сообщила о столкновении и попросила срочно прислать на место аварии «скорую». Когда мы проезжали мимо завалившейся машины, из кабины на проезжую часть выполз водитель и попытался нас остановить. Его лоб был в крови.
Но мы не могли остановиться. Я кляла этого сукина сына Уоллиса на чем свет стоит, а Конклин тем временем вел нашу машину к пересечению Маркет-стрит и Кастро.
Теперь я разглядела номер машины и продиктовала его диспетчеру:
— Фокстрот, Чарли, девятка, тройка, один, Европа — направляется к Портола.
Улица Портола была весьма извилистой, и мы проехали все эти повороты на скорости восемьдесят километров, «камаро» их проехала еще быстрее. Машины перед нами выскакивали на обочину, а велосипедисты прижимались к домам.