8. Догонялки
Шрифт:
Англичане в Австралии и Тасмании травили аборигенов собаками. «Помогали» отравленной мукой. Просто отстреливали. Американцы добавляли в свою благотворительность для индейцев — одеяла из инфекционных бараков. Фашисты загоняли евреев и цыган в газовые камеры или овраги типа Бабьего Яра.
Мы же — люди? А они же не такие как мы? — Значит, они не люди. Значит, они звери. А от зверья земли надо очистить для улучшения условий хозяйствования, для ускорения прогресса и роста процветания настоящих людей.
Вот так же и эта «велесова голядь».
Я-то знаю, что у меня выбора нет. Но Фанг этого не знает. Он-то думает, что я такая же сволочь, как и всякий здешний христианин. Ну, чуть лучше. А значит, мне можно блефовать, можно торговаться, включая в соглашение их души. И уменьшая поле будущих конфликтов лесовиков с моими людьми. Но оставаясь в рамках допустимого для «Велесова отродья». Знать бы ещё эти рамки. «Не перегибай кочергу»…
Я вытаскиваю из-за отворота рубахи нательный крестик. Серебряный крестик Юльки-лекарки. «Противозачаточный». Упокой, господи, её суетливую душу.
— Вот — нательный крест. Под ним — тело. В теле — душа. В душе — вера. Мне плевать, что у вас там, в самом внутри, на донышке. Опивки ваших душ — мне не интересны. Но души и тела свои — вы отдаёте мне. И вы будете носить на телах ваших то, что я прикажу. Не вот эти кусты и копны сена, а нормальные штаны и рубахи. И кресты. Или ты солгал мне и наш договор — обман.
— Ты хочешь слишком много, господин.
— Я хочу всего. Всё что ты есть. В этой жизни и после. Ваши волхвы, вынув душу из Сухана, собирались посылать её и в мир верхний, и в мир нижний, и в мир земной. Служба во всех трёх мирах Мирового Дерева. Неужели ты думал, что «Зверь Лютый» может и хочет меньше жреца Велеса? Ты пришёл служить мне? Моя служба — всегда, везде, всем, что у тебя есть, всем, что есть ты. И для каждого — тако же. Решай. И пусть твоё «да» — будет «да» на земле, под землёй и на небе.
Ну и формулировочки у меня, не то — «договор о запрете ядерных испытаний в трёх средах», не то — японское аниме. Хотя эмоционально ближе к советским песням:
«На земле, в небесах и на море Наш напев и могуч и суров: Если завтра война, Если завтра в поход, — Будь сегодня к походу готов!».Моря у меня тут нет — одна речка Угра. А так-то… Как на войне — постоянное ощущение опасности. Моя «война» не — «если завтра», а уже — «здесь и сейчас». Эти ребята уже пару месяцев непрерывно держат меня «на мушке», и я очень не хочу каких-то вариаций в продолжение.
Фанг долго смотрит мне прямо в глаза. Видно, как из трещинки в корке струпа ожога на скуле собирается капелька гноя, и по мокрой дорожке скатывается ему за ворот. Извини, дядя, благотворительность — не мой конёк. Принять на свою шею пару десятков чужаков-малолеток… Или сдавайся, или убирайся. И то, и другое — полностью. Мне-то все ваши веры — фиолетовы. Но мои люди… будут конфликты. Как английские бифштексы — горячо и с кровью.
— Да, господин. Мы примем всю твою волю. Мы будем носить кресты на теле.
Дальше мы обговорили с Фангом разные детали, завтра утром он приведёт «свой народ» ко мне в Пердуновку. Там, естественно, первым делом — санитарная обработка. Что, нужно объяснять в каком виде выходят люди из леса после серьёзных потрясений? Баньки — топить, кашу — варить, одежонку — подобрать… Наверняка, надо будет и в Рябиновке провести «сбор вещей в помощь беженцам из леса». Как бы и «пауков» не пришлось растрясти на этот секондхенд…
Насчёт размещения… Они-то, конечно, хотят быть все вместе. Гетто формируется не только «снаружи», но и «изнутри». Гарлем, Брайтон-Бич,… Кажется, только правительство Финляндии в начале 21 века имело и проводило вполне осознанную и последовательную политику недопущения формирования национальных районов. В Стокгольме четыре этнических района… не лучшие места. Или, например — «арабский пояс Парижа»…
А что я хочу? Надо думать. Варианты, которые попадались у попаданцев (извиняюсь за каламбур) как-то не очень. Решение этнических проблем, в отличие от политических и технологических — попаданцам не свойственно? Слишком «горячо» и в третьем тысячелетии?
Как бесконфликтно смешать две стаи хомосапиенсов? Различных по языку, национальности, вере… Да ещё и по возрасту! Вот же ж — ещё и диаспор никаких нет, а «министерство абсорбции» уже нужно! Причём не в Тель-Авиве, а в угрянских лесах в серёдке «Святой Руси».
Странно: много раз попадались описания или картинки со стадами крупных копытных разных видов, мирно пасущихся вместе. Огромные «разноплемённые» стада в африканской саванне. Достаточно часто видел хищников разных видов, поедающих одну тушу. Понятно, что хоть бы ту же антилопу и гепарды завалили, но пришёл лев… и «добытчики» ожидают в сторонке, рядом со всякими… шакалами. Но, в принципе, «босс» поел — можно и остальным. В порядке «живой очереди». Типа: кто тут ещё живой остался? — Подходи.
Но никогда не видел смешанных стай обезьян разных видов, кормящихся вместе. Мартышки не садятся кружком, ожидая объедков от шимпанзе. Почему? Такое обще-обезьянье переразвитое чувство собственности? «Не съем — так по-надкусываю»? Или вид близкого вида вблизи — вызывает крайнюю неприязнь и раздражение?
Кажется, есть только одна ситуация, когда две стаи обезьян кормятся на одном поле — когда это поле третьей обезьяны. На разорение сельскохозяйственных угодий «лысой бесхвостой обезьяны» собираются стаи всех наличных видов. «Грабь награбленное» — безусловно объединяет даже обезьян. Почему «награбленное»? — Так с точки зрения «собирателя-натурала» всякое специально выращенное — награблено у природы.