86
Шрифт:
— Молодец! — похвалил я.
Улыбающийся Густав замер, а потом поджал губы.
— Что? — уточнил я.
— Это мой нож, — он прицепил его себе на пояс а потом опять снял.
Холодное оружие, как и прочий огнестрел, имело защиту от чужого использования. Его можно было забрать силой или украсть, но оно никогда не станет висеть в ножнах, если принадлежит не тебе. Можно было носить лезвие без ножен, но ни в рюкзаке, ни в поясной сумке, оно не удерживалось. Необъяснимым образом оно выпадало через какое то время, словно в ткани была
Густав понял тоже, что и я. Каким-то образом я мог открыть чужое оружие, чтобы вставить стержень, а он нет. Наставник перестал отвлекаться, и работа пошла быстрее. Он только подавал, я делал все остальное. Закончив с пистолетами, я с интересом осмотрел ружье. Такое оружие попало ко мне в руки впервые. Искомых трех точек не нашлось, нашлись четыре. Под сдвинувшейся в сторону скобой, было сразу три отверстия.
Показав их Густаву, я принялся заполнять пустоты.
— Хорошо что с запасом взяли, — услышал я.
Густав достал из тумбочки еще два кирпича стержней. Я подивился чужой прозорливости. Ружей было в два раза меньше чем пистолетов, но усталость брала свое. Мы уже два раза сделали перерыв, перекусывая бутербродами.
На полу дальней комнаты, где мы занимались апгрейдом, осталось семь здоровенных штуковин. Все уже заряженное «адопом» наставник уносил в соседнюю комнату, из которой потихоньку кто-то забирал оружие, не заходя к нам. Я злился на хлопающую постоянно дверь, но молчал.
Я мог и сам оценить, какой опасности подверг Витр свой отряд, лишив всех оружия одновременно, собрав его в одной комнате. Злиться на человека, который выносил готовые стволы ждущим членам отряда было глупо.
— Слушай Густав, а вы не боялись, что на отряд могли напасть, пока мы тут ковыряемся? — спросил я.
— Ну, Витр отдал приказ собрать оружие у тех кто хочет тренироваться, но его не правильно поняли, — усмехнулся он и добавил: — как только стали известны результаты испытаний, тренироваться изъявили желание все!
— И что теперь? — я тоже улыбнулся.
— В командирском чате уже висят приказы о наказании, — его веселость как рукой сняло: — и я там на самом первом месте.
— Что это за командирский чат? — удивился я.
— Все, у кого четвертый ранг имеют к нему доступ, — пояснил он: — Как впрочем и ко всем остальным чатам.
Я развернул свой интерфейс отряда и увидел что мне доступно два из четырех. В командирский, и сержантский мне доступ был закрыт.
— Что это, — повернувшись к оставшимся штуковинам, я с опасением потыкал их пальцем.
— По нашему пулемет, как по местному не знаю, — видя мои осторожные движения, хорошее настроение понемногу стало возвращаться к нему.
Осмотрев со всех сторон оружие, я понял только одно, действиями даже двух рук здесь не обойтись.
— Значит так, — я повернулся к Густаву: — здесь без хозяина пулемета не справиться. Надо пробовать и не факт что получится.
— Давай пробовать, — даже не сомневаясь какой из лежащих на полу пулеметов его, он подхватил второй от стены.
Положив пальцы наставника на нужные точки, я расположил свои на оставшихся. Получилось задействовано в общей сложности восемнадцать точек. Нажав одновременно, мы ничего не добились.
— Знаешь, — задумчиво сказал Густав: — то как мы держим оружие, напоминает мне что-то.
— Точно! — поддержал я его догадку.
Мы стояли друг напротив друга, наши переплетенные руки были в такой позе, как если бы Густав вручал мне оружие в торжественной обстановке под звуки громкой музыки.
— Меняемся местами, — придя к каким-то своим мыслям, он скомандовал.
— Почему? — не понял я.
— Это не я тебе вручаю оружие, а ты мне, — пояснил он: — Я буду стрелять, значит вручают мне.
Логика в его предположении была, и мы поменялись местами. В открывшемся зеве было девять отверстий. Пока Густав держал пулемет, я вкладывал стержни. Глянув на то, что осталось, он с грустью заметил, что на оставшееся оружие точно не хватит. На полу сиротливо лежало от силы двадцать стержней.
— Ну, я знаю где взять, — сказал я.
Давний знакомый Юра прислал мне порядка десяти сообщений с просьбами и вопросами за последнюю неделю. Я перевел на его счет еще два кредита, в счет будущих поставок, чтобы он продолжал собирать и не подумал, что я его обманул.
— Далеко? — спросил Густав.
— На свалке, — ответил я и улыбнулся увидев как сморщилось лицо бравого вояки.
— Ну что, за тебя? — подняв кружку, он чокнулся с моей посудой.
Почему крепкий чай надо обязательно пить из мятых железных кружек, мне было не понятно. Невнятное упоминание о давней традиции не внесло ясности.
— Думаю начальство тебе даст какую-нибудь награду, как только появятся первые результаты, — сказал Густав, чередуя слова с неспешным прихлебыванием из кружки: — От себя хочу сказать спасибо и обещаю ответить на один вопрос, причем честно!
Подув на горячую поверхность с подозрительными масляными разводами, я сделал маленький глоточек под одобрительным взглядом.
— Объясни мне тогда, как так выходит, что чтобы я не говорил, даже шепотом, все вокруг ухитряются услышать? — справившись с обжигающим напитком, я задал давно волнующий меня вопрос.
— Ну что же, дамы и господа, прошу вашего прощения, но я обещал дать честный ответ, — непонятно к кому обращаясь, сказал Густав.
От нескольких столов послышались слова сожаления, что во время эфира я так и не сподобился запрыгнуть на какую-нибудь самочку. Совсем сбитый с толку, я уставился на собеседника.
— Восемь шесть, как ты думаешь, каким образом во время боевой операции члены отряда переговариваются между собой и получают приказы? — увидев что я стал понимать куда он клонит, продолжил: — Да, став членом нашего отряда, мы получили возможность слышать все что ты скажешь, впрочем как и ты нас.