9 часов над Атлантикой
Шрифт:
Однако Адити уже удалось немного раскачать эту установку словами:
– Как так, прожить жизнь и не испытать самое главное в ней удовольствие? Ты что? Совсем того… дурная?
Сложно спорить с наличием в этой глубокой мысли некоего рационального зерна, но как представлю нависающую над собой обезьяну, одну из тех, что учатся со мной на курсе, мною тут же обуревает не страсть, а дикое желание уничтожить мужскую популяцию как таковую. Только папу можно было бы оставить, если б он был ещё жив.
IAMX - Think of England (acoustic)
Автобус останавливается, я выскакиваю, как ошпаренная и тут только соображаю, где нахожусь, и что успела проехать восемь-десять остановок мимо. Теперь нужно возвращаться: перебегаю дорогу, заныриваю под навес остановки и упираюсь взглядом в… шагающего прямо на меня соседа.
Да что ж это? Не то, чтобы я его боялась, но всё это как-то… очень странно. И подозрительно.
– Вы меня преследуете?
– Нет, - улыбается.
– Вам же нужно туда! – тычу рукой в направлении всё ещё виднеющегося «нашего» автобуса.
– Я проспал свою остановку.
У меня мурашки. По спине, рукам, ногам и даже волосы немного дыбом: потому что БРИТАНСКИЙ АКЦЕНТ! Мой любимый. Чеканность слов, грация в темпе и ритме интонаций, стройность фраз, а голос… он словно завязывается не в голосовых связках, а где-то значительно ниже – в грудине. Глубоко внутри этого громадного в сравнении со мной тела. Теперь, когда мы оба находимся в вертикальном положении, вопиющая разница в росте заставляет меня ощущать себя кнопкой.
– Ладно, - говорю.
Парень небрежно бросает рюкзак прямо на асфальт и, обняв себя руками, ждёт. Так же как и я. Так же, как и я, старается не смотреть в мою сторону.
– А Вы тоже… обратно? – вдруг спрашивает.
– Да.
– Зачитались?
Вот же наглец! Бесстыжий!
– Не Ваше дело, - говорю, не поворачивая головы.
– Зря Вы так… реагируете. Что естественно, то...
– А что естественно? – тут уже я поворачиваюсь к нему всем телом.
Он что? Начнёт мне сейчас толковать про посохи с жемчужинами? Или про огнедышащие пещеры? Или как там было?
– Ваш интерес к…
– Нет у меня никакого интереса! Это вообще не моя книга! Это подруга дала! Попросила… прочитать, - кажется, я загнала себя в логический тупик.
Он пожимает плечами, продолжает глумиться взглядом:
– Я не имею ничего против.
Вот именно! Ещё бы он был против!
Но акцент… я не перестаю жадно ловить интонации в голосе незнакомца, невзирая на стыд, возмущение, раздражение. Автобус прибывает очень скоро, я бегу в самый конец - только бы подальше от моего нравственного позора, и парень, Слава Богу, догадывается остаться в среднем секторе в ущерб себе: стоя, хотя рядом со мной есть свободные места.
Странно, но я огорчена, и досадую на двусмысленность собственных желаний: всю поездку не прекращаю искать и находить глазами самую высокую фигуру в салоне. И она на месте, небрежно сложив руки на поручне, за который нормальные люди обычно держатся, чтобы не упасть. За всё время пути он ни разу не посмотрит в мою сторону, а я немо, глухо, прячась от самой себя, буду уговаривать Вселенную, чтобы высокий парень проехал хотя бы ещё одну остановку вместе со мной…
Глава 2. Просветление
Наши дни.
IAMX – Screams
Вначале прихожу в себя. У меня снова был приступ, но сейчас мне плевать.
Потом бегу.
Долго бегу. Пока не приходит понимание, что направление не задано, коллапсирующий мозг не выдал команды. Я даже не знаю, что это за улица, что за дома вокруг и люди... все чужие. Чужие люди повсюду.
С возвращением первых проблесков сознания пальцы набирают службы такси: милые леди, одна за другой приносят тысячи канадских извинений за отсутствие свободных машин в моей зоне.
– Мне нужно в больницу!
– рыдаю в трубку.
– Извините, мэм, звоните в имёрдженси!
Меня не покидает чувство нереальности происходящего:
– Я ненавижу вас, - говорю ей, а самой страшно от внезапного спокойствия в голосе. – Ненавижу всех, всё, этот мир презираю и себя…тоже. Больше всего – себя.
Но мозг работает. Хоть и лихорадочно, однако пытается соображать, потому что душе необходимо быть в одном единственном чётко определённом месте, а душа – в теле. И тут я вспоминаю… что у меня есть машина. Да, я же теперь сама вожу. Где-то здесь, неподалёку, на гостевой парковке шестиэтажного дома с цветными магнолиями во дворе должна быть моя белая BMW.
Сморю на трясущиеся пальцы, линии на потных ладонях, кладу их на диск руля: я в сознании и почти в норме, но в таком состоянии за руль нельзя.
– Соберись, - приказываю себе вслух. – Хотя бы раз в жизни соберись! Один раз сделай хоть что-нибудь правильно!
А руки всё трясутся. Ловлю собственный взгляд в отражении зеркала заднего вида. Какие же у меня глаза… карие. Какие они, к чёрту, бархатные? Дьявольские. Больные. Цвета помешательства.
– Что смотришь? – спрашиваю.- Теперь только поняла? Теперь только, да? Когда всё, абсолютно всё перестало иметь смысл?
Зубы стучат. Ног не чувствую - чёртова Арктика. И лететь никуда не нужно.
Внезапно слышу негромкий стук по стеклу и тень, но моё тело даже не вздрагивает, а подскакивает, как резиновый мяч…
Семнадцать лет назад
The Verve - Bitter Sweet Symphony
В день нашего бракосочетания я не могла оторвать от Кая глаз. Мне казалось, мои совсем не цепкие руки умудрились отхватить у судьбы самый большущий кусок счастья, и я заглотила его, не жуя, чтобы не отняли. Он весь, целиком, до самой последней крошки был во мне и распирал вечным, как я тогда была уверена, сиянием моего чувства.