90-е: Шоу должно продолжаться

Фишер Саша

— Слушайте… про грим, — насупился Бегемот. — Может давайте без грима? У меня на него того… вся рожа коростой покрывается.

— Да нет же! — Бельфегор толкнул толстого в плечо. — Без грима совсем не круто! Мы же демонов изображаем!

— Вообще-то насчет грима… — задумчиво проговорил Астарот. — Мы ведь самовыражаемся через музыку. И зрители могут и без всякого грима понять те идеи, которые мы хотим им донести. А грим — это получается какая-то клоунада… Смешно выглядим.

— Это значит, группе «Кисс» в гриме выступать не западло, а нам западло, да? — завелся Бельфегор.

— «Коррозия металла» не красится на концертах, и ничего… — пробурчал Абаддон, которого я все еще про себя продолжал называть Бегемотом.

Дальше

они принялись сыпать названиями незнакомых групп и спорить. А я отвлекся. Во-первых, был ни хрена не в теме, а во-вторых, пытался сориентироваться. По буквам на доме я уже понял, что город я не поменял, вокруг все еще Новокиневск. С районом, как только мы вышли на улицу, тоже стало все ясно. Выше по улице над домами торчал скучный параллелепипед гостиницы «Новокиневск», напротив — красная пафосная сталинка с концептуальными кубическими часами на крыше. Значит, там привокзальная площадь. Но направлялись мы в противоположную сторону, к зажатой между двух улиц промзоне. Новокиневский завод механических агрегатов. К двухтысячному году в этом месте были сплошные развалины, а к двадцать третьему на месте бывшего завода уже давно построили квартал элитного жилья. А сейчас там даже вроде какая-то жизнь теплится. На крыше главного здания — пыльные буквы НЗМА. И стекла целые.

Мои спорящие коллеги по демонической рок-группе перешли дорогу и двинули вдоль бетонного забора по раздолбанному асфальтовому тротуару. Мимо периодически проносились машины. Мало машин. И в основном образцы отечественного автопрома. И номера… Хех, помнится, когда родители классе в пятом перевели меня в физматшколу, то я поначалу чувствовал себя деревянным болваном. В начале каждого урока там было такое упражнение — быстрый счет. Очень просто — нужно было складывать двузначные числа. Новые однокашники делали это влет, а я тупил. В прошлой школе нас к такому не готовили. И чтобы потренироваться в этом деле, я использовал вот эти самые номера машин, в которых было как раз четыре цифры. В школу мне нужно было ездить на автобусе. Не очень далеко, остановок пять. Я вставал на заднюю площадку и складывал цифры из номеров тех машин, которые видел. Буквально за неделю я подтянул быстрый счет. И приобрел привычку. И даже расстроился, когда номера перевели в другой формат, из трех цифр. По инерции даже пытался с ними проводить хоть какие-нибудь математические действия, но это уже было не так прикольно. И вот сейчас старая школьная привычка ожила. Мимо ехали машины, а я одним ухом слушал, как приятели, потряхивая хайрами и размахивая руками, все еще спорят про грим, а в голове работал арифмометр. Сорок три плюс восемнадцать равно шестьдесят один. Двадцать плюс восемьдесят четыре — сто четыре.

— Велиал, а ты что молчишь? — Бельфегор потряс меня за рукав. — Или ты тоже думаешь, что грим нам не нужен?

— С гримом мы будем на фотографиях отличаться, — после секундной паузы ответил я. — А без него мы просто патлатые подростки, ничем из толпы не выделяемся.

— Вот! Я же говорил! — Бельфегор радостно взвизгнул, почти по-девчоночьи. Астарот и Бегемот возмущенно заговорили хором, и спор помчался по-новой.

А мы, тем временем, подошли к тяжелым ржавым воротам, и Астарот принялся требовательно нажимать на кнопку звонка у будки КПП.

Заброшенным завод пока что и правда не выглядел. Но и работающим тоже. Трубы не дымили, людей внутри не было. Я этот завод смутно помнил. Одно время, где-то в классе пятом или шестом, нас на этот завод возили отбывать трудовую повинность. И мы честно работали в цехе. Скручивали какие-то штуки. А однажды там была какая-то стройка, и наш класс тоже принял в ней участие. Там была груда кирпичей и куча поддонов. И мы должны были эти самые кирпичи разложить на поддоны.

— Он там уснул что ли? — Астарот приплясывал от нетерпения. Или от холода. Ветерок был такой себе,

весьма промозглый. Вопросов на тему «нафига нам на завод» я не задавал. Тупо бы прозвучало. Говнарь по кличке Велиал явно должен был знать все и так. Да и незачем. Сейчас меня так и так приведут на место. Так что я принял вид задумчивый и отрешенный. И сунул руки в карманы. Забренчала мелочь, и глаз немедленно зацепился на приземистый ларек грязно-серого цвета на другой стороне улицы. В желудке немедленно заурчало, и я даже сделал шаг к дороге. Невооруженным глазом видно, что в ларьке продаются какие-то консервы, шоколадки и прочая условно съедобная фигня. Но в этот момент дверь распахнулась.

— Чего надо? — неприветливо вопросил низенький вахтер. На вид — сухонький дедок, соплей перешибешь. Но хрен там… Мой наметанный глаз моментально срисовал выглядывающую из-под робы тельняшку, и двигался дед вовсе даже не по-стариковски. Не удивлюсь, если на плече обнаружится вдв-шный «одуванчик».

— Дядя Коля, ты чего? Это же мы, у нас репетиция… — надулся Бельфегор. — Вовка, ты куда собрался вообще?

Я бросил еще один голодный взгляд на ларек и подошел к будке. Вахтер пошевелил густыми бровями, и сплюнул.

— Тьфу на вас, как девки волосьев отрастили себе… — он шагнул обратно в будку, а мы гуськом втянулись за ним следом.

На территории Астарот решительно устремился вперед, момо цеха, к серому кирпичному административному зданию. Было пусто. Не сновали деловитые погрузчики, из цеха не доносилось ни звука. Какая-то жизнь обнаружилась только в дальней части завода, но до нее мы не дошли, Астарот уверенно топал к боковому входу, потом по лестнице вниз. Зашагал по коридору, весь потолок которого состоял из труб и кабелей.

— Велиал, ну ты где там? — он остановился у одной из запертых дверей.

— А? — как будто сонно отозвался я.

— Что «а»? — возмутился наш фронтмен. — Ключи же у тебя, открывай!

Ага, вот, значит, как… Я вытянул из кармана связку ключей и наклонился к замочной скважине. Хм, судя по прорези, подойдет какой-то из этих двух, на связке было два ключа с двумя бородками.

— Я уже давно тебе говорил, чтобы ты сделал мне копию, — зудел над ухом Астарот, пока я ковырялся в замке. На первый ключ тот никак не отреагировал.

— Обойдешься, — буркнул я в ответ, и сунул в замок второй ключ. Ага, похоже, он самый. Правда дверь пришлось с силой толкнуть бедром, чтобы он провернулся.

Я открыл дверь и отошел в сторону, пропуская вперед нашего фронтмена. Пусть, там, включит свет и это вот все. А сам прикинулся, что вожусь с замком.

Щелкнул выключатель.

За дверью обнаружилась довольно просторная квадратная комната, стены до середины покрашены в болотно-зеленый, у дальней стены — пара обшарпанных письменных столов, на которых лежали две гитары — басуха и обычная. Ударная установка, надо же…

Похоже, хозяева помещения были против, чтобы мы творчески преобразили стены, так что никаких пентаграмм и перевернутых крестов на них нарисовано не было. Зато имелись в некотором количестве несколько постеров с волосатыми рокерами. А для творческого приложения рук к дальней стене обрывками синей изоленты был прикреплен здоровенный лист бумаги. Кажется, когда-то это были обои. Просто обратная сторона. И вот на ней всякие сатанинские знаки имелись во множестве.

На самом деле, неплохая «берлога». Да и оборудование это все… Колонки, аппарат, синтезатор, гитары. Барабаны. Получается, что у «мамкиных сатанистов» откуда-то оказались на все это деньги. А ключ от этого роскошества у меня. Причем пока «я» был настоящим, он тоже не хотел давать дубликат своему фронтмену. Черт, как бы стало проще жить, если бы я мог хоть как-то добраться до воспоминаний в этой волосатой черепушке! Мне ведь потом нужно будет домой идти, а как узнать, где я живу? Не попросишь же, чтобы меня до двери проводили…