90-е: Шоу должно продолжаться
Шрифт:
— Астарот, насчет грима… — снова начал Бельфегор. — Мы ведь в прошлый раз в гриме выступали, значит нас с ним запомнили. Если без грима выйдем, то получится…
— Нам надо репетировать, — отрезал Астарот, разматывая провод микрофона.
— А может маски сделаем? — предложил я. Волей-неволей я за время дороги даже проникся этой проблемой, очень уж горячо мои коллеги ее обсуждали. Я мог понять Бегемота, у которого на театральный грим аллергия, и ему, по понятным причинам, совершенно не хотелось мазать им лицо. И позиция Бельфегора мне тоже была понятна — грим крутая штука. Музыканты в гриме сразу к себе больше внимания привлекают. С третьей же стороны, гримом ведь каждый раз надо перед концертами мазаться. А это время. И место. Это же не просто рожу сажей как попало измазать, искусство, считай, целое.
— Маски? — переспросил Астарот.
— Ну да, маски, — сказал я. — Вроде как у Зорро. Ну или у ниндзя-черепашек.
— У кого? — заржал Бегемот. — Черепашек-ниндзя? Это еще кто?
— Забей, — отмахнулся я. Ну да, промашка, по ходу, вышла. Эти конкретные тинейджеры явно ничего пока не слышали про похождения бравой команды рептилий с именами великих художников и их тренера-крысы. — Как у гангстеров. Как у енотов. Или вообще черные чулки на головы натянуть. И выглядит необычно, и делать быстро.
— Хм… — Астарот почесал патлатый затылок. — А что…
— Но грим все равно тащи, — я толкнул Бельфегора в плечо. — Для фотосессий пригодится. Надо же нам фото на обложку альбома делать.
— Я могу у мамы попросить несколько пар черных колготок, — оживился Бегемот.
— В масках никто не выступает! — угрюмо сказал Астарот, продолжая возиться с проводами.
— Значит мы будем единственными! — радостно воскликнул Бельфегор. — И нас точно запомнят!
— Астарот, ты чего? — насупился Бегемот. — Хорошая же идея с масками…
— Выделяться надо творчеством, а не вот этим вот… — наш фронтмен гордо вздернул подбородок. — У нас есть миссия — создавать музыку и доносить ее до людей. А вы только и обсуждаете, что какие-то ужимки.
— Если внешний вид неважен, зачем ты тогда волосы красишь? — усмехнулся я. — И отрастил их еще. Ходил бы в костюме, делал стрижку, как все нормальные люди. И выделялся бы только музыкой.
Астарот бросил на меня испепеляющий взгляд. Было видно, что он гнет свою линию из чистого упрямства. Ему было обидно, что это не он придумал идею с масками, так что вот так просто согласиться он не мог. Интересно, почему он вообще считается главным? На чем-то же должен его авторитет держаться. Не на ночных же сменах своей мамы. Пока из всей нашей команды он выглядел наиболее конфликтным и бесполезным.
— Да ладно тебе, Астарот, — я шагнул к нему и дружески хлопнул по плечу. Эти трое понятно что петушатся и спорят. Они подростки. В голове сплошной «играй-гормон», да еще и сквозняк свободы изо всех щелей в бывшем железном занавесе дует. Хочется самоутверждаться, и все такое. А мне-то что? Я уже самоутвердился, где хотел. — Группа — это же наше общее дело. И будет неплохо, если каждый будет вкладывать свою часть творчества. Ты пишешь песни, а за внешний вид Бельфегор отвечает…
Астарот посмотрел на меня… странно.
— Ладно, — пробурчал он, уже без особого надрыва. — Подумаем про маски. А сейчас давайте репетировать.
Бегемот подхватил со стола басуху, Бельфегор встал к синтезатору. И все трое посмотрели на меня. А потом на одиноко лежащую гитару.
Глава 4
— Пойду отолью, — сказал я и вышел за дверь. — Через минуту вернусь.
На гитаре я играть не умел, это точно. Есть, конечно, призрачный шанс, что когда я возьму ее в руки, пальцы сами вспомнят и что-то там протренькают, но я что-то не готов на это рассчитывать. Но не сбегать же от своих говнарей, право слово.
Я поднялся из подвала на первый этаж и двинул по коридору. В таких зданиях туалеты есть на каждом этаже, так что если долго идти по коридору, то в какой-то момент обязательно увидишь вожделенные буквы «М/Ж».
Я остановился у зеркала и прислонился лбом к холодному стеклу. В голове крутились обрывки разных мыслей. «Ни черта я не знаю про девяностые…» «…и как мне узнать, где я живу?» «Интересно, если спасти, кого убили, как я узнаю, поменялась ли история?»
Что делать с гитарой, я придумал еще до того, как вышел из нашей берлоги. Сейчас я пытался скорее собрать в кучу остальные мысли, но получалось так себе. Волновали меня какие-то совсем уж незначительные вещи. И в кучу они собираться отказывались.
Ладно, будет день — будет пища. Я покрутил барашек с красной пимпочкой. Кран издал обиженное шипение, но вода из него не полилась. Окей, проверим холодную. Фу, ржавая. Значит не получится у меня почувствовать себя как Киану Ривз во всех фильмах. Стоять с мокрым лицом и многозначительно смотреть в зеркало.
Я хохотнул, закрыл оба крана и потопал обратно к своим «сатанистам».
— Я вернулся! — объявил я, хлопнул дверью и тут же громко показательно взвыл. Согнулся пополам, удерживая левую руку. Больно, черт… Но вроде не сломал ничего. — Твою мать… Рука…
— Велиал, ты что? — тут же подскочил Бельфегор. — Что случилось?
— Да руку прищемил… — я, шипя, разогнулся и показал всем дрожащую руку. На тыльной стороне ладони начала вспухать багрово-синяя полоса. — Ох ты ж… Больно-то как… Кажется, перелом…
— У нас же концерт сегодня! — взвился Астарот.
— Надо лед приложить… — пробубнил Бегемот.
— В травмпункт надо! — Бельфегор сделал круглые глаза.
— Осторожнее же надо быть, ты же знал, что нам играть… — продолжал возмущаться Астарот. — И концерт очень важный!
— Ты думаешь, я специально себе руку дверью прищемил? — огрызнулся я, мысленно прыснув. Так-то да, идея была именно в этом. Гитариста очень легко привести в негодность, нужна всего лишь травма пальцев. Причем именно левой руки, что удобно. В школе перед контрольной приходилось правую ломать… Но все-таки, надеюсь, что там только ушиб.
— Пойдем до медпункта, — Бельфегор потащил меня к двери. — Врачи же вроде работают на заводе, да?
— Вот и проверим, — кивнул я, не забывая изображать страдальческое лицо и держать руку перед собой.