90-е. Шоу должно продолжаться 3
Шрифт:
— А много денег у вас? — без всяких реверансов спросил он.
— Не очень, — я назвал сумму. — Но мы можем быстро добыть еще, если вдруг будет какой-то неплохой вариант.
— Маловато, конечно, — замялся Конрад.
— Мы на что-то суперкрутое и не претендуем, — пожал плечами я. — Подержанное, поцарапанное. Лишь бы работало.
— Лады, — сговорчиво сказал он. — Тогда сведу тебя с одним человечком. Ты на Жестянке был?
Мысли в голове заворочались. Вроде, название было знакомое. Какое-то жаргонное словечко, которое означало…
— Это авторынок? — быстро спросил я. — На Спортивной?
— Ага, — ответил Конрад. — Подъезжай завтра к трем,
— Смогу, — кивнул я. — А где там встречаемся? Он же большой…
— Короче, проходишь правым краем, упираешься в серое здание, на котором написано склад номер… Какой-то. Он там один такой, не ошибешься.
— Постучаться туда? — уточнил я.
— Не, встретимся на входе, одного тебя не запустят, — сказал он.
— Договорились, — кивнул я. — Значит завтра в три.
— Увидимся! — в трубке запищали короткие гудки.
Я прикинул количество телодвижений на день завтрашний. Если вычеркнуть репетицию, то я все успею. Мне там быть необязательно, но тут есть нюанс… Мне можно сколько угодно показывать музыкальные инструменты, но я ведь в них ни черта не понимаю! Какие хорошие? Какие плохие? На что нужно смотреть в первую очередь?
Как ни крути, нужно завтра тащить с собой Бельфегора. Он, во-первых, нормально во всем этом сечет, а во-вторых — с ним проще всего договариваться. Близкие друзья, как-никак.
До двухтысячных Жестянка не сохранилась. В этом месте на Закорском тракте в будущем все эти склады, лабазы и прочие неживописные корявые постройки снесут и поставят здоровенный блестящий торговый центр. Автомобильный, все-таки привычка, дело такое. Сначала там будет фирменный салон Мерседеса, потом он разорится, и пафосное здание перекупит Ниссан. А потом…
Я тряхнул головой, отгоняя призраки пафосных зданий из стекла и алюминия и вернулся в реальность. Вокруг остановки Спортивная не было жилых домов. Был железнодорожный разъезд, кучу каких-то длинных бетонных зданий и открытые ворота вроде заводских. Вот там внутри и расположились продавцы всяких автомобильных приблуд. Без всяких торговых рядов или чего-то подобного. Прямо так, по-простому. Летом на асфальте раскладывались, зимой — на снегу. Вроде бы, тут была какая-то автобаза, но она умерла еще чуть ли не в семидесятых, а площадка бесхозная осталась. Вот ее и приспособили…
— А я и не знал, что тут музыкальными инструментами торгуют… — Бельфегор тревожно оглядывался. Суровые мужики, перед которыми на снегу лежали всякие бамперы, карданные валы и прочие суровые железяки, смотрели на нас подозрительно. Ну да, какого, казалось бы, хрена тут нужно двум патлатым дрищам, которые приехали на автобусе, а не на машине, как полагается сюда ездить? Для пешего доступа Жестянка была, ну, такое себе. Ни пешеходных переходов, ни павильона остановочного. Да и остановку рейсовые лиазы тут не всегда делали, обычно просто проносились мимо, притормаживали и открывали двери, до конца не останавливаясь, только если долго и настойчиво жать на кнопку «сигнал о выходе». Потом выпрыгнуть вопреки всяким правилам о технике безопасности из движущегося автобуса, вписаться в кучу серого снега. А потом еще долго ждать, когда в потоке машин появится хоть сколько-то приличный просвет, чтобы перебежать дорогу. А Закорский тракт — дорога широкая. И по ней всегда мчит очень много машин. И конкретно в этом месте все еще и ускоряются. В общем, сразу по нам видно, что мы подозрительные какие-то. Фигли приперлись?
— Боишься, что сейчас они похватают свои железяки и кинутся на нас? — прошептал я на ухо Бельфегору.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — пробормотал он, кутая нос в шарф.
Мы просочились, как Конрад и говорил, правым краем и уперлись в большие деревянные ворота с надписью «Склад № 14/24».
— Надеюсь, что он скоро придет… — пробурчал Бельфегор, зыркая глазами в поисках пути к отступлению. Которого, кстати, не было. С одной стороны был этот самый склад, с другой — высокий бетонный забор с тремя рядами ржавой колючей проволоки сверху, а с третьей — железный решетчатый забор с воротами, створки которых были намертво примотаны друг к другу ржавой же цепью. А сзади — несколько десятков торговцев разным автомобильным хламом.
Конрад подкатил на своей темно-синей «пятерке» минут через пять. Лихо выбил колесом веер смерзшегося снега и остановился.
— Здорово, Вован, — он протянул мне руку. Окинул взглядом Бельфегора, но ему ничего говорить не стал. Подошел к воротам и принялся давить на пимпочку обычного дверного звонка рядом.
Через минуту открылась мини-дверь в больших воротах, и мы нырнули с яркого снежного дня в пыльный полумрак.
— Значит, такое дело, Михалыч, — сказал Конрад, хлопнув по плечу местного обитателя. — Я тут к тебе молодежь привел, покажешь им ассортимент?
— Ба, знакомые все лица! — сверкнули золотом зубы Василия.
— Да уж, мир тесен, оказывается, — усмехнулся я. — Если бы знал, что у вас можно инструментами разжиться, сразу бы обратился.
— Тссс, это мой маленький секретик! — засмеялся Василий. — Ну тогда проходите, что вы как неродные?
Склад был большой, и в основном тут лежал какой-то хлам. Доски какие-то, какие-то кожухи непонятные, запыленные рулоны бумаги, стопки картонных коробок. При входе точно не придет в голову, что здесь может скрываться что-то полезное.
А оно было! Судя по тому, как загорелись глаза Бельфегора, когда мы оказались в «тайной комнате» Василия, здесь была прямо-таки пещера Али-Бабы, не меньше.
Конрад и Василий заговорили на совершенно мне непонятном языке. А вот Бельфегор их отлично понимал как раз. Ловил каждое слово с восторгом.
«Ну вот и ладушки», — подумал я и прекратил попытки вникнуть в технические подробности.
Прошелся взад-вперед мимо стеллажей. Гитары, клавиши, ящики с тумблерами. Педали, мотки проводов… Микрофоны. По идее, мне бы неплохо было начать в этом всем разбираться хоть немного, но задавать вопросы тому же Бельфегору — это вызывать недоумение. Я же, вроде как, тоже должен в этом во всем разбираться. Ну, точнее, Вова-Велиал должен. А мои личные успехи на этом поприще — это сыграть «Smoke on the water», дергая струны одним пальцем. Хотя Гриша хвалил, говорит, что пальцы на аккорды я с первого раза правильно ставлю, молодец.
— Поливокс! — вдруг громко заорал Бельфегор. — Это же поливокс!
— Вроде нам драм-машина была нужна, а это синтезатор, — сказал я. А вот название это я где-то уже слышал. Между делом, в каком-то кабачном трепе и в родном двадцать первом веке.
— Барабаны у нас пока что есть, но если получится поливокс взять, то это же… Это… — Бельфегор начал размахивать руками, потому что слов, чтобы объяснить мне, как это круто, у него не нашлось.
А, точняк! Поливокс, точно. Брутальный советский синтезатор, на котором лабают всякие зарубежные звезды тяжеляка вроде «Рамштайна». Неубиваемый монстр, выдающий какие-то фантастические спецэффекты, которые то ли в Doom использовались, то ли в Mortal combat.