90-е. Шоу должно продолжаться 3
Шрифт:
Я покрутил головой, силясь увидеть тоску и безысходность. Или бандитов со стволами наперевес. Но вокруг был чуть нервный в предновогодней суете Новокиневск. Разруха… Ну да, наверное. Я привык к более классным дорогам, сияющей рекламе, стеклянным шкатулкам торговых центров, которые построят еще нескоро. Но фиг знает. Пушистый снег укрыл от внимательных глаз раздолбанный асфальт. Облупившаяся краска на стенах домов старого города в глаза как-то не бросалась. На лицах встречных — рассеянные улыбки, а в глазах — ожидание чуда.
На перекрестке с Молодежной двое рабочих деловито ваяли из здоровенного кома снега фигуру деда
Ну да, маловато было новогоднего. До сиятельного блеска всех цветов радуги еще далеко. Но в целом…
Я усмехнулся и сунул нос в шарф. Может быть, это я просто так мысленно спорю со всеми моими «экскурсоводами» по девяностым? Они мне говорили про тлен и разруху, а я, такой: «Какая разруха, а чем вы? Ну да, мишуры поменьше, но предчувствие праздника прямо-таки в воздухе витает! Идите нафиг с вашими фальшивыми елочными игрушками, лживым инструментом в руках хитрых маркетологов!»
Даже поймал себя на том, что в голове составляю из слов аргументы и пруфы прикладываю. Мол, вот же, смотрите, мужик тащит елку, замотанную какой-то драной клетчатой тряпкой, кажется, это бывшая рубашка. Лыба такая на роже, похоже, что у него тлен? В мечтах его явно царит селедка под шубой, которую он навернет под бой курантов. Или вот, например, чешет тетка лет пятидесяти. Сосредоточенная такая, сумка руку оттягивает, и она ее то и дело спешит к груди прижать. Из сумки торчит две пары когтистых куриных лап и видно оранжевые бока апельсинов. Добычу тащит. Не улыбается, шевелит губами. Рецепт вкусной запеченой курочки на банке про себя проговаривает? А может стишок повторяет, которым она хочет свою семью с Новым годом поздравить… Вотсапа-то еще нет, не скажешь подруге, чтобы переслала ценную информацию…
Я скользнул равнодушным взглядом по длинному хвосту очереди.
Хмыкнул. Пожалуй, я тоже предвзят, вот что. Наверняка здесь все это есть. И разруха, и безжалостные бандиты. Фигли далеко ходит? Можно подумать, Француз с его ребятами, которых я вижу практически через день, это такой клуб воспитателей детского сада. А по кабакам они шляются исключительно в благотворительных целях. Просто… Хрен знает.
Просто у меня отличное настроение. В голове роятся разные задорные планы. Домой приходить приятно, потому что отец, мать и сеструха — это отличная компания, и все вместе, и каждый в отдельности. Мои «ангелочки», которые сначала показались мне туповатыми говнарями, на поверку оказались не лишенными таланта парнями, с которыми в целом очень приятно иметь дело. Не без закидонов, но у кого их нет?
А разруха, бандиты…
Вообще не парят меня эти вопросы.
Неожиданно я подумал про Ивана. Давненько его что-то не видел. Кажется, после того, как мы раскрыли карты, он начал меня… Избегать. Впрочем, может я и надумываю. Он здесь давно, отлично устроился, у него, наверняка тоже планы. Да и что нам с ним делать вместе? Предаваться ностальгии по утраченному двадцать первому веку? Коктейлям за барной стойкой, мультплексам со звуком долби-все-вокруг и фудкортам?
Уличным кофейням и капучино в картонном стаканчике?
Блин, а вот кофеен все-таки реально не хватает… Если от сматфона я отвык сравнительно безболезненно, во всяком случае уже почти перестал хвататься за карман каждый раз, когда в своем прошлом-будущем залип бы в телефон. То вот ларьки с кофе я продолжаю машинально искать.
Нда…
Ну а что?
Варить дома кофе с молоком, наливать в термос. И в сумке носить.
Гм.
Дома был термос. Здоровый такой, со стеклянной колбой и пастельными розами на боках. И кружкой-крышкой. Я представил, как сейчас деловито смахиваю снег со скамейки, расстилаю пакет с портретом грудастой красотки. Затертый такой и линялый, потому что новенькие сейчас прямо-таки писк моды. С этими пакетами и школьники таскаются, и модно одетые девицы. И мужики серьезного вида. Если новый расстелить, меня фланирующие по Ленинскому девицы на тряпочки порвут. За святотаство. Так что нет, пакет должен быть старый и непрезентабельный.
Значит, расстелил я, такой, пакет. Поставил на колени баул. Достал оттуда термос с розочками. Открутил крышку, плеснул себе кофе…
Нда, пенсионерская такая картинка получилась. К этому в комплекте нужна штормовка, обвисший брезентовый рюкзак, вязаная шапка и приросшая и гитара еще. Со следами многократных поездок на фестивали самодеятельной песни…
Трындец, конечно, какая фигня мне в голову лезет.
Впрочем, я же сам решил проветриться. Вот и посвистывает…
Но тему термокружки надо бы как-то пофорсить. Их еще точно нет, как и многих других привычных в мое время вещей. Может, у Ивана спросить, как он справляется? Кофейню же почти как настоящую он устроил… Может и с кружкой что-то решил?
— Велиал! — окрик выдернул меня из праздных размышлений. — Эй, Вовчик, погоди!
Я оглянулся. За мной по аллейке мчался запыхавшийся Жан.
— Здорово, Жан, — я снял с руки перчатку и пожал протянутую руку молодого журналиста. — Еще же полчаса до встречи, ты чего здесь?
— Да прогуляться вышел, а тут смотрю, ты идешь! — радостно сообщил он. — Может забуримся в бар и по пивку? Заодно обсудим статью про Банкина, а?
— А с ней что-то не так? — удивился я. — Или он с тобой встречаться отказался?
— Да не, — он помотал головой. — Сейчас я… Блин, снег этот! Давай в бар, тут через квартал наш «Ахетатон», там сейчас не должно быть много народу.
От Бельфегора я уже знал, что с легкой руки студентов-историков замухрыжечная пивнушка под названием «Колосок» получила гордое имя одной из древнеегипетских столиц. Другие студенты тоже подхватили это дело, и за каких-то пару месяцев вытеснили оттуда обитавших там мужичков. Все просто — бар оказался чертовски удобно для универа расположен, буквально в трех минутах ходьбы. Кто-то резвый его разведал, вот и случилось туда паломничество шумной образованной молодежи. И тихие забулдыги предпочли откочевать в другое место. Оставив бар с нетвердо стоящими на одной ноге высокими столиками, кафельными стенами и полом, покрытым унылой коричневой плиткой, молодым оккупантам.
— Нда, насчет мало народу ты погорячился, — хмыкнул я, когда мы нырнули в пахнущий табаком и пивом сумрак «Ахетатона». Народу там было примерно как в автобусе в час пик. Ну ладно, не настолько. Но ни о каком свободном столике речи вообще не шло. Студенты обоих полов толпились, передавали друг другу кружки с темно-желтой жидкостью. Пренебрегая, ясен пень, закусками.
— Зачетная неделя, — философски вздохнул Жан. — Зато распечатку снегом не завалит! Давай где-нибудь в уголке приткнемся… Парни, тут свободно же?