90-е. Шоу должно продолжаться 3
Шрифт:
Мы пристроились к столику, занятому парочкой ботанов, которых интересовали, кажется, только их конспекты. Жан всучил мне несколько листов, заполненных напечатанным на машинке текстом, а сам отправился к окошечку раздачи добывать нам вожделенные кружки.
Я пробежал глазами по интервью. Рок-провинция, Гребенщиков, рок-клуб… Бла-бла-бла…
— Что скажешь? — Жан плюхнул на стол две кружки.
— Бедьненько, но чистенько… — пробормотал я, не отрывая взгляд от страницы. — Дочитываю еще.
— Ты давай только без реверансов, ладно? — попросил Жан, отхлебывая пивас. — Мне самому в этом всем что-то не нравится, так что режь правду-матку, может тогда сам пойму, что не так.
— А Женя сам это уже читал? — я сложил бумажки вдвое и вернул Жану.
— Ага, это уже с правками, — кивнул Жан. — Но мне все равно не нравится. Хотя придраться вроде как и не к чему…
— Правду-матку, говоришь… — я задумчиво покрутил кружку. Стеклянное дно оставило на столе мокрые следы. — Знаешь, мне кажется, что этот бар так оформили специально для того, чтобы уборку можно было из брандспойта делать. Прикинь, как удобно? Заканчивается рабочий день, ты, такой, убираешь кружки, включаешь насос и фигачишь по столам, стенам и потолку струей воды…
— Ээээ… — Жан недоуменно захлопал глазами. — Ты это к чему?
— Да это я настраивался так, — усмехнулся я. — Мне в голове проще сформулировать здравые мысли, когда я всякую чушь мелю… В общем, про интервью это. Оно хорошее. Если бы ты его собирался публиковать в «Новокиневской правде». И препод за него наверняка бы отлично поставил. А вот для молодежного рок-журнала оно какое-то… Интерактива не хватает. Комментов, что ли…
— Комментов? — нахмурился Жан. — От Ивана тоже слышал подобное слово…
— Короче, мысль такая… — я подул на белую шапку пены на пиве. — Добавь к этому подборку мнений разных людей. Типа, разные люди говорят про Банкина. Мол, гениальный товарищ. Человек, создавший лицо новокиневского рока. Мастодонт, отец-основатель…
— Опрос провести? — спросил Жан.
— Лучше, ненастоящий опрос, — усмехнулся я. — Нам же нужно, чтобы Банкина только хвалили. И превозносили. И побольше пафоса и славословия.
— Ну да, реальные люди могут за глаза такого наговорить… — скривил губы Жан. — А разве это не будет тоже как в газете «Правда»?
— Точняк… — покивал я. — А если не опрос, а всякие притчи? Сделаем из Жени не передовика рок-строительства в отдельно взятом городе. А мессию. Он фольклорный элемент, у него есть документ…
— О… — в глазах Жана загорелась искра энтузиазма. — Типа, он настолько крут, что про него уже народные притчи ходят… А круто! И еще будет очень перекликаться с рубрикой «рок-мифология»… Можешь мне в качестве образца записать парочку твоих бредовых историй про дона Хуана, а?
— Заметано, — кивнул я. — На прослушивании набросаю. У меня как раз во время подобных концертов фантазия работает лучше. Давай тогда допиваем, потом Еву из универа заберем и поедем на место.
Бельфегор с Максом Шутихиным возились с аппаратурой, парочка приятелей Макса мыкались вокруг них на подхвате. Еще с десяток юных рокеров, прискакавших пораньше, слонялись по овощехранилищу и лениво трепались, обсуждая планы на Новый год, последние сплетни и прочую неконфликтную ерунду. Атмосфера стояла расслабленная и насквозь нерабочая. Как мне и хотелось, в общем. Просто чтобы создать некий противовес сложной бюрократической машине новокиневского рок-клуба. Протоколы, учет, запись. Куча бумаг в архиве, которые пылились потом на стеллажах, нафиг никому не нужные…
— А если вот так? — Жан поднял голову от блокнота. — Приходит молодой рок-музыкант к Евгению Банкину и спрашивает: «Женя, ты такой мудрый, дай мне совет, как бы подкатить вон к той девушке, чтобы она меня не послала?» Евгений посмотрел в сторону девушки, открыл свой письменный стол и выложил из него мыло, веревку и…
— Бумажный самолетик, — добавила Ева.
— Самолетик? — удивился Жан.
— Ну, в смысле, пролетишь и повесишься, — пожала плечами Ева.
— Да не, я хотел что-то смешное, — Жан почесал в затылке. — Типа, помоешься и в горы… Или, там…
— О, лучше не так! — подключился к разговору стоявший рядом смутно знакомый тощий парень в драных джинсах. — Приходит молодой металлист к Жене Банкину в кабинет и говорит: «Металл — это у меня в душе! У меня уже и цепи на шее и руках, и кольцо в ухе, и перстни на каждом пальце… Как бы мне еще выделиться, чтобы все понимали, что я металлист?!» А Женя ему и отвечает…
— «Ты, когда пионером был, металлолом сдавал?» — бросила Ева.
— О, точняк! — обрадовался длинный. — Вот красный галстук и надень!
— Заходит как-то Женя Банкин в «Петушок», а там на столе сидит Жора-Прикуп и на баяне играет… — взмахнув бутылкой сказал еще один подтянувшийся рокер.
— «Ай-яй-яй», — говорит Женя. — «Как тебе не стыдно с ногами на стол-то? Тут же дети мороженое едят!» А прикуп — ноль внимания.
— Тогда Женя поставил рядом с ним рулон туалетной бумаги и говорит: «Ты намеки вообще понимаешь?»
Все заржали. Жан развесил уши и делал заметки в своем блокноте. Бельфегор, вытирая руки какой-то тряпкой подошел к нам. На лице — вдохновение и озабоченность одновременно.
— Все вроде работает, — сказал он. — Только я не уверен насчет проводки. И еще бы свет какой-нибудь получше сделать… Или хотя бы за лампочками в магазин сгонять, а то там половина перегорели давно.
— Ага, понял-записал, — кивнул я. И потянулся к карману за блокнотом. — Еще что-нибудь нужно?
— Да не, все остальное нормально, — махнул рукой Бельфегор. — Там аппаратура старая, но все пашет. Кстати… — он наклонился к моему уху. — Я тут перетер немного с Максом, насчет… Ну… Ты понимаешь?