970
Шрифт:
– Чего ты орешь? Рожай, давай!
Боже мой, неужели это кричала я?
– Стоп! Голова живая! – остановила процесс одна из акушерок.
Я поняла, что головка уже
– Не трогайте, пусть родит сама.
– Мы теперь каждого недоноска спасать будем? – произнесла молодая симпатичная блондинка.
Но акушерка, дай Бог ей здоровья, не позволила прикоснуться ко мне никому из пяти человек медперсонала, находившихся в родзале.
– Тужься, – приказала она мне, – спасай своего ребенка!
Еще одна потуга и он выпал ей в руки. Я даже услышала, как он попытался крикнуть, но легкие не раскрылись. Акушерка передала его неонатологу, которая немедленно начала производить над ним какие – то манипуляции, стоя ко мне спиной.
Пока из меня вынимали плаценту, я пыталась разглядеть, что делают с моим ребенком.
– Живой? Живой? – полушепотом повторяла я.
В родзал зашел реаниматолог, взял мой драгоценный сверток и повернулся, было к выходу.
– Покажите мамочке мордашку, – попросила его все та же акушерка.
Он повернулся и приподнял маленького, закутанного в пеленку, похожего на игрушечного пупса, моего сына. Огромная маска с трубкой во рту закрывала его личико.
– Пожалуйста, спасите… – только и смогла вымолвить я дрожащим голосом.
Реаниматолог ушел, забрав с собой мою жизнь. Я закрыла глаза.
***
«Вязкая, липкая чернота окружила меня. Панический страх взял за горло, не давая возможности вздохнуть. Зрение и слух будто отключились. Тишина такая, что можно услышать стук своего сердца. Слепая тишина вокруг и медленный, но четкий стук сердца, словно метроном, отсчитывает последние мгновения.»
– Она сейчас умрет здесь.
– Не умрет.
Эхо чьих – то голосов вырвало меня из черного тоннеля. Рядом с собой я увидела двух акушерок.
Конец ознакомительного фрагмента.