99,9 уральских франков и один пранк на сдачу

Еремеева Юлия

– Ну, да! Я уже закрыла там девочку дизайнера с мишурой, елочными игрушками и гирляндами. Та противилась, пищала, что она графический дизайнер, но я была неумолима. Сказала, что

выпущу только тогда, когда она зал под праздник загримирует.

– А что тогда ноешь?

– Мне артисты нужны. Вот с миру по нитке на концертную программу собираю.

– Голова! Могёшь, когда захотИшь. Ща я своим клоунам позвоню, узнаю, «чо почем хоккей с мячом».

Часа за два ситуация выровнялась. Как ни старайся мастерство-то не пропьешь.

– Все гуд, Натали. Мои согласны.

– Отлично. Мне еще Назарыч своих зашлет. Продажники сценку покажут, логисты фокусы. Директор саблирование продемонстрирует.

– А это как?

– О! Это полная икебана! Берут бутылку шампанского и саблей горлышко сносят. Поэтому по-нашему, по-французски, называется вся эта порнография – «le sabrage». Придумали эту удаль 200 лет назад молодые офицеры кавалерии Наполеона. Палыч наш, директор, в прошлом году целый месяц

этому учился, когда мы цех новый запускали. Пятнадцать тыщ за это отдали. Что ж добру-то пропадать? Не хай развлечёт народ.

– Наташ, раз уж все так хорошо складывается, может, не будем клуб отменять?

– Конечно, все в силАХ! Ты приезжай вместе с артистами. Шеф сказал, что Паша долго тусоваться не будет, как только он уедет, и мы взлетим.

– Ок!

Отгуляв свой праздник, я прихватила танцульеров и отправилась на второй акт марлезонского балета. Актовый зал мясного комбината был просторным. Вопреки традиционным ожиданиям увидеть свойственный большинству постсоветских корпоративов стиль «дорого-богато», в убранстве зала присутствовал вкус и артистизм. Столы ломились дарами собственного производства: паштеты, колбасы, сервелаты, корейки, буженины, балычок, – источали благородный аромат. Сильная мясная нота, была разбавлена синкопическими вкраплениями спелых фруктов и для полной гармонии уравновешивалась сочными аккордами свежих овощей.

Конец ознакомительного фрагмента.