999. Последний хранитель

Мартильи Карло А.

Капитан, привлеченный ударами в ворота и криками, выскочил из караульной будки и увидел перед собой вооруженную банду. Не успев войти в ворота, бандиты уже распоряжались повсюду, а его солдаты сбились в кучку в углу и опустили мечи. Если бы подъемный механизм моста был на замке, то чужаки не проникли бы в город. Однако их командир, сухо отдававший приказы по-итальянски, разбойником не выглядел. В сердце капитана затеплилась надежда, что это наемники из Монферрато и с ними можно будет договориться. Знаки отличия и хоругви они могли захватить в какой-нибудь стычке, не исключено, что с дружественными Савойе отрядами. Он поправил пояс, на котором, на случай обороны, висел тяжелый

меч, и поднял правую руку в знак мира. Сделав несколько шагов, он увидел, как командир отряда указал на него кончиком меча кому-то из своих людей. Прежде чем он успел что-то сказать, ему в горло вонзилась стрела.

Марцио с ужасом наблюдал эту сцену, и тут его громко окликнул Франческетто.

— Скажи им, что нам нужны свежие лошади, еда и питье. Да поживее, если не хотят, чтобы наше войско вышвырнуло их отсюда, как скопа раскидывает дохлых мышей. Давай, Марцио. Ты ведь все прекрасно понял. Переводи, и дело с концом!

Солдаты, лишившись командира, испуганно повиновались, и банда быстро ворвалась в Бриансон.

* * *

Граф Мирандола и братья Чентези пересекли просторную долину. Слева, до самой крепости Лотаре, их путь прикрывал высокий горный массив. Здесь золотые скудо и флорины помогли им сменить лошадей на свежих скакунов: резвого жеребца и двух кобылок, которые шли за ним как привязанные. Дороги повернули вниз. Деревни и почтовые станции стали попадаться чаще.

Гостиница, расположенная неподалеку от Гренобля, была достойна принимать принцев. На ее вывеске гордо красовался белый крест на красном фоне, старинный герб графов Савойских. Путники поели жаркого из поросенка, пресного хлеба и выпили старого вина, темного, как голубиная кровь. Джованни показалось, что он узнает вкусы и запахи Парижа, и он подумал, что через несколько дней сам сможет в этом убедиться. Ночь они провели в роскошной комнате, на дверях которой красовались три золотые лилии на голубом фоне. Хозяйка гостиницы клялась, что Людовик Валуа и его жена Шарлотта Савойская останавливались именно здесь. В этой спальне они зачали Жанну, пятую из своих восьми детей.

— Надеюсь, сегодня никому не придет в голову последовать примеру Людовика, а то мне придется всю ночь считать потолочные балки, — заявил Дадо.

Джованни очень подружился с ним. Его веселили бесшабашные и порой вульгарные шуточки парня, которые срывались у него с губ по-детски непосредственно.

— Граф, уймите его, ради бога! — сказал Вальдо. — А то он всю ночь будет храпеть, как тот поросенок, которого мы съели.

Спустя несколько часов после их отъезда кто-то предупредил хозяйку, что к гостинице скачет большая группа всадников. Она сама закрыла все двери, загнала в хлев всю скотину и, запыхавшись, стала ждать. Слуги и повара с ножами наготове успокаивали ее, как могли. Однако солдатня проскакала мимо. У гостиницы никто не остановился.

В Бургуэне Вальдо пришлось сменить свою кобылку, которая из ревности кусала товарку за шею и всякий раз, оказавшись с ней рядом, шарахалась в сторону. Пока они ждали, Дадо повел Джованни полакомиться местными сладостями в форме короны, испеченными из дрожжевого теста с молоком, медом и яйцами.

— Не знаю, как я предпочел бы умереть: с этой штуковиной в животе или с моей штуковиной внутри у какой-нибудь красотки. С вашего разрешения, граф.

Немного дальше, в Сен-Лоран де Мюре, куда все путешественники обязательно попадали на перегоне от Лиона до Парижа, крестьяне, собиравшие урожай, уже несколько дней с тревогой наблюдали за придорожным лагерем, разбитым большим отрядом вооруженных людей. Граф Мирандола и братья Чентези

обнаружили лагерь у себя на пути совершенно неожиданно. Повернуться и бежать означало бы спровоцировать солдат погнаться за ними, поэтому единственной верной стратегией было спокойно двигаться вперед. Они ехали не спеша, шагом, пока не увидели шеренгу из пяти копейщиков, преградившую им дорогу. К ним подъехал верховой с копьем в левой руке. На верхушке копья был прикреплен маленький штандарт с гербом герцогов Савойских. Еще двое всадников объехали их с тыла и блокировали отступление. Волнение Вальдо и Дадо передалось лошадям, которые занервничали. Джованни пристально наблюдал за офицером.

— Граф делла Мирандола? — спросил тот с сильным французским акцентом.

Джованни побледнел. Собственное имя поразило его как удар молнии. В одно мгновение перед ним промелькнула вся жизнь: Флоренция, Рим, тезисы, Маргерита, осуждение, Великая Мать. Париж исчез, как голубка, унесенная соколом.

— Граф делла Мирандола? — повторил офицер.

— Да, это я, — произнес Джованни, понимая, что скрываться бесполезно.

— Будьте добры, следуйте за нами. У нас есть распоряжение доставить вас к его превосходительству герцогу Савойскому.

— С кем имею честь говорить?

— Жерар де Рошфор, капитан кавалерии Филиппа Бресского и Савойского.

Офицер склонился в глубоком и долгом поклоне, но это не успокоило Пико.

— А по каким соображениям герцог Филипп выслал вперед своего капитана?

— Я солдат, граф, и не обсуждаю приказов.

— Хорошо, Жерар де Рошфор, я следую за вами. Но пропустите и моих оруженосцев.

В этот момент Дадо что-то крикнул. Джованни увидел, как он набросился на всадника, заступившего им дорогу сзади, и сильным ударом раскроил ему голову. Второй солдат тут же проткнул мечом бок парня. Вальдо спрыгнул на землю, во весь голос крича имя брата, и еле успел его подхватить, когда тот падал с седла.

Дадо слабо улыбнулся брату, а тот гладил его по голове.

— Прости меня, Вальдо. Я не хотел… Мне очень нравился граф делла Мирандола…

Дадо прошептал эти слова на ухо брату, почти улыбаясь, потом голова его свесилась, и он затих. Окаменевший Джованни смотрел, как Вальдо закрывает ему глаза. Взгляд его был полон боли.

— Сожалею, но нашей вины здесь нет, — сказал Жерар де Рошфор. — Я тоже потерял солдата. Нам пора ехать. Ваш оруженосец может удалиться.

— Я могу с ним попрощаться?

— Bien s^ur, monsieur le Conte. [72]

Джованни спешился и подошел к Вальдо. Лицо парня было залито слезами, и он, казалось, пристально разглядывал какую-то точку на горизонте, высоко, за всадниками.

— Вальдо!..

— Вы не виноваты, синьор граф, — сказал тот, избегая смотреть ему в лицо.

— Дадо вернул мне смех, который отобрала жизнь. Я никогда его не забуду.

— Спасибо, граф.

72

Конечно, господин граф (фр.).

— Посмотри на меня, прошу тебя.

Вальдо повиновался. Джованни снял с безымянного пальца золотое кольцо «шевалье» с сердоликом, на котором был вырезан его фамильный герб.

— Возьми на память обо мне. Пока я жив, любой, кто придет ко мне с этим кольцом, может попросить что угодно.

Вальдо позволил ему надеть кольцо себе на мизинец, но не произнес ни слова.

— Я готов, — сказал граф делла Мирандола и снова вскочил в седло. — Где находится герцог?