999. Последний хранитель
Шрифт:
Джованни скорее удивился, чем развеселился, и тут к нему подошел какой-то человек.
— Вы нездешний?
Пико на всякий случай занял оборонительную позицию.
— Нет, синьор, мы едем из Флоренции.
— Так вот почему вы сморщились! У вас во Флоренции этот монах, Савонарола, уже перевешал всех бродячих актеров.
— Может быть, но ведь еще со времен Карла Великого скоморохи могли позволить себе высмеивать власть имущих и не бояться за свою жизнь.
— Я согласен с вами, так должно быть. Да еще в придачу на Успение Богородицы, когда душа Девы упокоилась с миром. Вы ведь знаете, что, пока кот спит, мыши веселятся
— Рад с вами познакомиться, синьор, — сказал граф Мирандола, которому начал нравиться такой разговор. — Меня зовут Джованни Леоне, я состою на службе у правителей Флоренции.
Он назвал то имя, которое взял себе для побега из Рима. Ему казалось, что оно приносит удачу.
— Мозес Альбо. Приятно познакомиться.
Джованни на миг застыл от удивления, и его собеседник это заметил.
— Да, я еврей. Это вас смущает?
— Ничуть. У меня много друзей среди ваших единоверцев.
— Я тоже надеюсь найти друзей в этом городе. Мой отец, раввин, решил уехать из Испании, когда я был еще ребенком. Я его за это ненавидел, а теперь понимаю, что он спас мне жизнь.
— Надеемся, что так будет и дальше.
— Власти в Савойе весьма толерантны к иноверцам и иностранцам, да и во Франции тоже.
К ним подошел Вальдо и тихо шепнул:
— Надо ехать дальше, нам предстоит нелегкий путь.
Джованни протянул руку человеку, который не побоялся представиться своим настоящим именем.
— Вы справедливый человек, — сказал он. — Шалом, Мозес.
— Шалом, мессир Леоне. А у вас есть сила духа, чтобы стать справедливым человеком.
На территорию маркизов Салюццо они въехали без затруднений. После нескольких лет боевых действий между маркизами Салюццо и маркизами Савойя воцарилось вооруженное перемирие, которое подготовила и поддерживала Франция, желавшая видеть оба маркизата своими союзниками. Регентшу Анну, правившую именем малолетнего короля, Италия в данный момент не интересовала. Однако территории обоих маркизатов служили дверью, через которую французы, если понадобится, смогут пройти в глубину полуострова.
Уже под вечер, после утомительного подъема, серьезного испытания для коней, путники въехали в небольшое селение, разделенное пополам рекой По. Долину, окруженную древними холмами, уже сглаженными временем, замыкали суровые вершины. Всадники миновали копи белоснежного мрамора и остановились на ночлег на станции Гизола.
— Нам нужно попасть вон туда, — сказал Вальдо, указывая на скалистые серые горы. — Там есть туннель, о котором мало кто знает. Он позволит нам сэкономить время и обойтись без неприятных встреч на дороге. После войн кругом шатается много солдатни, отбившейся от полков. Им никто не платит, и они грабят прохожих на дорогах. Но мы пройдем здесь, через Буко-дель-Визо. [69]
69
Буко-дель-Визо ( ит.Buco del Viso) — «пасть», буквально: «дыра в лице».
— Не угодить бы в какую другую дыру, — сказал Дадо.
Вальдо искоса бросил на брата быстрый взгляд. Тот сразу отошел, но на лице его играла широкая улыбка.
— Не сердитесь на него, граф. Он ненамного меня моложе, но иногда мне кажется, что я ему вместо отца.
— Мне не за что на него сердиться. Наоборот, он своими шуточками поднимает настроение. Дадо, подожди! — крикнул Пико. — Я тебе расскажу кое-что о той дыре, которую ты имел в виду. На этот счет есть стихи одного тосканского поэта.
Дадо, удивленный таким доверием, вернулся к графу.
— Дьяволы в аду приветствуют своего повелителя. Слушай: «Per l’argine sinistro volta dienno; / ma prima avea ciascun la lingua stretta / coi denti, verso lor duca, percenno; / ed elli avea del cul fatto trombetta». «И у преграды мрачной, прикусив / зубами языки, все повернулись / к вождю. Все знака ждали. Протрубил / он задницей сигнал…» Знаешь эти стихи?
Дадо звонко расхохотался.
— Нет, граф, но тот, кто их написал, — настоящий поэт! Знаете, — продолжал он сквозь смех, — эти дьяволы напомнили мне моих товарищей по оружию. Когда мы отдыхали в казарме, многие так громко пердели, что звук и вправду напоминал бомбарду. Если бы к ним поднести огоньку, то из той дыры вырвалось бы адское пламя. С вашего позволения, граф.
Вальдо покачал головой и повел коней в стойло, решив лично позаботиться об их отдыхе. Следующий день будет длинным, полным трудностей и опасностей. Человек порой может простить легкомыслие, но горы — никогда.
Проклятое похмелье, проклятый ливорнский сидр!
Франческетто проснулся на следующий вечер от странного звука. Ему померещилось, что конь под ним громко облегчился от газов. Оказалось, что под боком у него храпит какая-то тетка, толстая, как хавронья. Он молча встал, спустился по лестнице и оказался в комнате, где еще сильнее, чем наверху, воняло дерьмом и блевотиной. Там Чибо обнаружил кое-кого из своих людей, отхлестал их по щекам и приказал немедленно выезжать.
— Ночью? — раздалось сразу несколько голосов.
Тогда Франческетто отдал себе отчет, что весь день пробыл в бессознательном состоянии. Он еще больше разозлился и велел всем седлать коней. Выспаться можно будет на какой-нибудь станции по дороге в Париж.
Теперь у графа оказался целый день форы.
~~~
Вевельсбург
Суббота, 6 ноября 1938 г.
Прошло три дня, но никто в замке не удостоил его вниманием и не счел нужным дать ему знать, что делать дальше. Начальство игнорировало лейтенанта и, похоже, делало это намеренно. Цугелю казалось, что он превратился в призрак, блуждающий среди других, точно таких же. Единственным свидетельством его реального присутствия в замке были приветствия нижних чинов военной иерархии. От скуки он перешел к тоскливому беспокойству, а оттуда до ярости и подозрений всего один шаг, хотя Вильгельм никогда не позволил бы себе и виду подать. Чаша терпения переполнилась, но надо было держать ухо востро. Он знал, что отменная организация охранных войск СС не допускала никаких случайностей. Ему надо просто понять, что происходит, и принять решение.