999. Последний хранитель
Шрифт:
— Он меня околдовал, вот что. Я, дура, ему доверилась, а этот тип надо мной посмеялся, вот что!
— Да что такое ты ему рассказала? Как мы перепродаем мясо на рынке?
— Что? Очень ему интересно, чем мы там приторговываем! Он стал любопытен, как обезьяна, когда я заговорила о том парне, который нравится госпоже Джулии и которого кардинал хочет покрошить, как колбасу.
— Что еще за история?
— Да ты сама знаешь. Ее рассказывала Фьямметта, а она слышала от Нерино. А он говорит,
— Где? Там, внизу?
— Да нет! До того ему и дела нету!
— Ну и ладно, и не думай об этом больше. Вытри слезы, он тебя не стоит. И потом… может, его больше мальчики интересуют!
Чеча перестала плакать и снова принялась откручивать шеи курам, но уже более милостиво, позволяя им кудахтать как обычно. Повариха закончила работу, перекинулась словечком с Фьямметтой, та шепнула на ухо Нерино, а он поделился со своим собутыльником, личным секретарем кардинала Борджа.
Тайные агенты сперва собрались вместе, потом рассредоточились по всему Риму. Приказ был категорическим. Имелись подозрения, что граф делла Мирандола прячется где-то здесь. Получивший о нем какие-либо известия должен был немедленно об этом сообщить, но ничего не предпринимать. Однако агентам следовало проявлять осторожность, ибо внезапно мог появиться его телохранитель, возможно находящийся на службе у Медичи. Этот высокий человек с остроконечной черной бородкой, завсегдатай постоялых дворов и остерий, одинаково мастерски владеет и языком, и кинжалом.
Под вечер двое наемных соглядатаев приволокли к кардиналу Борджа перепуганного монаха. У него был подбит глаз, а на щеке красовалось черное, как углем наведенное пятно. Кардинал вопросительно взглянул на наемника.
— Он не желал идти, ваше высокопреосвященство, пришлось его маленько убедить.
Монах простерся по полу, уронил на голову капюшон.
— Монсиньор, сжальтесь над вашим смиреннейшим слугой! Я никому не делал зла, не прикасался ни к одной женщине! Прошу вас только об одном: я хочу продолжить жить в молитве и в поклонении Господу!
— Аминь, — сказал кардинал и посмотрел на другого агента: — Что тут делает этот служитель Господа?
— Я обследовал церкви, господин, поскольку те, кому есть что скрывать, часто прячутся именно там. И в разговоре с этим монахом узнал, что пару месяцев назад его позвали отпеть одного флорентийского вельможу. Его так проткнули, словно на вертел насадили.
— Обычное дело.
— Вот только произошло это в монастыре Святого Сикста. — Агент с удовлетворением заметил, что кардинал заинтересовался. — Но это еще не все. Так вот, покойного звали Джулиано Мариотто Медичи. Он был мужем некой Маргериты, как говорили, возлюбленной графа делла Мирандолы.
— О господи! — воскликнул Борджа, еще больше напугав дрожащего монаха. — Говори! — прошипел он, схватив того за плечо и вынуждая смотреть себе в глаза. — Что еще ты знаешь?
— Говори! Тебе кардинал приказывает! — рявкнул шпион и поддал монаху ногой под зад, не настолько сильно, чтобы его уронить, но достаточно ощутимо, чтобы тот понял, что вилять и запираться бесполезно.
— Клянусь благословенной Мадонной, я больше ничего не знаю!
— Ты богохульствуешь, брат.
Ледяной взгляд самого влиятельного человека в Риме, может и посильнее Папы, пронзил монаха, как стрела, и он почувствовал, что помимо воли наложил в штаны. К ужасу присоединился еще и позор.
Кардинал с отвращением отпрянул.
— О господи! — повторил он, повернувшись к агенту. — Он обгадился.
Монах был уже не в состоянии вообще что-либо сказать.
— Что он еще тебе говорил?
— Да почти ничего, ваше высокопреосвященство. Но прежде чем привести его сюда, я осмотрел монастырь, где произошло это скверное дело.
Шпион замолчал, словно предвкушая, какое удовольствие доставит сейчас своему патрону.
— Ну и?..
— Я допросил настоятельницу монастыря. Она поведала, что в той стычке, что так плохо кончилась для Медичи, участвовали еще двое мужчин. Один высокий, с редкой черной бородкой клинышком. Он обратил в бегство телохранителя Медичи.
— А другой? Опиши его.
— Молодой, чуть пониже ростом, черноволосый, чернобородый.
— Это не соответствует…
— Он мог изменить внешность.
— Мог, конечно…
— Но есть еще кое-что.
— Господи и все святые! Что еще ты узнал?
— Аббатиса сказала, что с ними была женщина.
— Любовница! Маргерита!
— Не думаю, ваше высокопреосвященство. Кажется, она тоже погибла.
Родриго Борджа погладил себя по носу. Его глаза перебегали с соглядатая на монаха, с монаха на мраморные плиты пола, словно ища ответа.
Наконец он поднял указательный палец, на котором сверкнул огромный рубин.
— Но ты в этом не уверен?
— Нет, ваше высокопреосвященство.
— Ну и хватит. Времени больше нет. Они знают, что их разыскивают, и послание Иннокентия уже ничего не даст. Принимай командование на себя. Разыщите это трио и предупреди остальных, что граф может выглядеть совсем по-другому. Теперь вместо белокурых локонов у него могут быть короткие черные волосы и борода.
— Будет исполнено.
— Я немедленно издам приказ об аресте. На полемику и интриги времени больше нет. Мирандола мне нужен здесь. Живой или мертвый — меня не интересует. Ясно?