А чего дома сидеть? Книга третья. Ликийская тропа

Народное присловье

Посвящается моей собаке, таксе Капе, которая прожила четырнадцать с половиной лет и на закате своей жизни совершила со мной два сложных и продолжительных путешествия.

Эта книга – продолжение истории, которая началась в 2017 году, когда я отправилась в одиночный поход по России на полгода, прихватив с собой только верного друга – таксу Капу и необходимые вещи для выживания. Главное событие того странствия – встреча с моим будущим мужем – путешественником Валерой. Взаимная симпатия и эффект встречи двух одиночных велосипедных путешественников сделали свое дело, мы объединились и продолжили путь вместе.

В следующем году мы отставили велосипеды и отправились

путешествовать пешком, шли вдоль границы с Афганистаном, через высокогорные кряжи Памира. Наша пожилая такса, несмотря на свой возраст, героически преодолевала этот маршрут вместе с нами и, как любая собака, предпочитала любые трудности, лишь бы быть рядом, вместо невыносимой тоски по хозяину в разлуке.

При написании этой книги я, как и прежде, использовала записи из своего блога «А чего дома сидеть?» в интернете и личного походного дневника. Встречи или события, которые не оказывали решающего влияния на развитие истории, я опускала. Все имена и названия населенных пунктов сохранены. Фотографии сделаны на телефон.

В 2017 году, когда я еще только собиралась отправиться в свое первое по-настоящему сложное странствие, мне пришлось столкнуться с сильным негативом в социальных сетях. Я тогда по неопытности дала интервью одному крупному и желтому интернет-изданию, которое исказило позиционирование моего похода, сделав акцент на том, что я еду путешествовать «с умирающей собакой». Такая информация вызвала бурную реакцию в рунете, новость об умирающей собаке подхватили многие тематические порталы и в какой-то момент страсти так накалились, что мне стало тревожно выходить даже из дома. Люди в социальных сетях травили меня, обзывая живодеркой и присылая в мой блог проклятия. Город, в котором я родилась и в который вернулась, чтобы начать путешествие, встречал неприветливо. Незнакомые люди шептались в магазинных очередях или из-за соседних столиков кафе, куда я заглядывала с приятелями, чтобы обсудить подготовку к маршруту, и показывали на меня пальцем. Тогда это в каком-то смысле выбивало почву из-под ног, я тратила силы на внутренние диалоги и удивлялась, почему люди так плохо думают о человеке. Было обидно от того, что мало кто задумывался, как моя собака по-настоящему дорога мне. И что я до последнего дня буду заботиться о ее комфорте и безопасности.

О том, что счет пошел на месяцы я слышала от врачей уже много лет. У Капы была прогрессирующая онкология, несколько лет назад она уже перенесла серьезную полосную операцию по удалению гряды молочных желез, но метастазы и новые опухоли продолжали распространяться. При этом такса Капа даже не думала умирать и в конце концов убедила меня, что слушать надо только свое сердце. Ведь врачи уже который год ошибались, их прогнозы не сбывались.

В два последующих года, которые мы с Капой провели в дороге, будь это велосипедное странствие или пеший маршрут по высокогорью, моя собака стала примером и показала всем, что природа и путешествия полезны для животного, даже если оно тяжело болеет. Старушка Капа ожила и помолодела. У нее появился интерес к жизни. А жидкость, которая скапливалась в ее брюхе и давила на органы, благодаря своеобразному лимфодренажу при езде в велосипедном прицепе стала естественным образом уходить и Капа постройнела. Онкологические образования тоже каким-то образом в походной жизни переставали прогрессировать, и развитие болезни замирало.

В 2018 году, когда мы закончили маршрут по Памирскому тракту и остановились в столице Таджикистана на зимовку, Капе шел уже пятнадцатый год. А спустя шесть месяцев после финиша – ее не стало. Уход моей собаки не был внезапным, мы с мужем понимали, что время Капы подходит к концу. Она никогда не выла от боли и не забивалась в угол, моя собака просто превратилась в зомби и медленно угасала. Наша с Валерой постель была в кровавых потеках из-за ее вскрывшихся ранок. Она потеряла зрение и слух. Из-за всего этого я долго находилась в состоянии внутренней войны с собой, потому что думала над тем, как должна поступить в этой ситуации. Дать ей уйти самой – значило продолжить ее мучения. А мысли об усыплении разъедали меня изнутри. Я не знала, имею ли права взять на себя такую ответственность, даже ради того, чтобы помочь и облегчить ее участь. Иногда я решалась и звонила ветеринару, вызывала его на дом, через несколько минут перезванивала и отменяла визит, и так несколько раз в течение месяца. После каждого вызова много плакала, потому что эти терзания приносили мне не меньшую боль. Ситуация, в которой не у кого спросить совет. Каждый владелец животного такое решение должен принимать сам.

В январе 2019 года я вызвала ветеринара в последний раз. Он приехал с помощником. Они вкололи наркоз и намотали Капе на морду жгут. Моя собака долго была в сознании и не засыпала. А когда это произошло, ей поставили последний укол, и она горько завыла сквозь сон. Мне казалось, что в тот день я умерла вместе с ней, для меня она была не просто собакой – прежде всего другом и продолжением меня самой. Мы похоронили ее в саду, под абрикосовым деревом, у подножья Гиссарского хребта, в тридцати километрах от границы с Узбекистаном.

В дни, когда я изо всех сил старалась держаться и сама себе сказала, что не стану считаться с болью, которая обрушилась на меня, а буду изо всех сил ее игнорировать и забивать поглубже внутрь, этим себе только навредила. Потому что это оказалось ловушкой, а чувства, погребенные заживо, никогда не умирают. Это забитое внутрь страдание вредило мне и сводило с ума. Мне казалось, что моей боли нужна твердая рука. Тогда, по ошибке, я сама себе сказала, что не должна сникать, чтобы не позволить себе развалиться, не должна плакать, чтобы не открыть путь целой реке боли. Но правильнее было, конечно, разрешить себе погрузиться в отчаяние и пережить утрату в полную силу. Свернуться калачиком, плакать и кричать, возможно бить посуду или рвать одежду. Дать выход этой мрачной энергии. Потому что в реальности я не умерла вместе со своей собакой, но ее уход больно зажал мое сердце в тиски. И сейчас, когда прошло уже почти четыре года, я могу сказать, что эти тиски не разжаты до сих пор. Потому что я попалась в эту ловушку и сделала тогда неправильный выбор, закрыв переживания в себе.

Уход моей собаки стал новым толчком к тому, чтобы мы снова начали собирать сумки и отправились жить в палатке. Нет большего на свете лекарства для меня, как уходить в безлюдные места. Дорога всегда слушает тебя и никогда не спорит, такое лекарство для меня эффективнее любого доктора. В пути я чувствую, что живу. Так моя душа находит успокоение.

Цепное замещение

За несколько месяцев до ухода Капы, когда уже было понятно, к чему все идет, мы договорились с Валерой взять щенка. И у нас появился крошечный пес породы тойтерьер, которого мы назвали Болтиком. В честь фамилии мужа (Болт). Капа в редкие моменты бодрствования воспитывала его, обучала правильному поведению и показывала на своем примере, как быть хорошей собакой. Болтику в то время было всего четыре месяца. Он ухаживал за ней, вылизывая таксе глаза и уши. Иногда в такие моменты Капа лежала неподвижно, закатив глаза, и было похоже, что она ушла. Я испуганно вглядывалась, дышит ли она. А когда ее не стало на самом деле, мы за неделю собрались и покинули Таджикистан.

Местом странствий мы выбрали Турцию, известный протяженный маршрут под названием Ликийская тропа (тур. Likya Yolu). Этот маршрут проходит вдоль части средиземноморского побережья древней Ликии (цивилизация, когда-то существовавшая на этих землях), а его протяженность составляет около 540 километров.

Добравшись до Стамбула, мы потратили еще неделю на то, чтобы дождаться посылку со снаряжением, которая спешно была отправлена для нас из Москвы. К нам ехали новые спальники, трехместная палатка и современное термобелье из технологичных тканей. Еще в Таджикистане, перед отлетом, мы облазили половину города в поисках спортивного магазина с надежным снаряжением, но на местных прилавках Душанбе лежал только китайский ширпотреб, с которым мы бы далеко не ушли.

Мы поселились в самом центре Стамбула, в недорогом отеле, под окнами которого день деньской прогуливались девицы легкого поведения, а за поворотом, на узкой улочке с верхних этажей свисали напомаженные трансвеститы в париках. Многие из них выглядели достойно, и, если бы не похабные предложения, которые они выкрикивали мужскими голосами, и свист, многих из них вполне можно было принять за красивых и ухоженных девчонок. Правда, с чуть грубоватыми чертами лица или слишком широкими плечами.

Ночью под нашими окнами случались стычки, мы не раз наблюдали жесткие разборки и приезд полиции. Потасовки и драки после десяти вечера – здесь привычное дело, полиция в гражданском, которая рейдами то разнимает драчунов, то наводит порядки, проверяя документы у прохожих. В Турции я была впервые, если не считать до этого транзитные пересадки из других стран, и такие моменты вызывали у меня тревожность, но и интерес, увидеть своими глазами этот колоритный и многогранный Стамбул. Теперь скрываясь в стенах отеля, я с любопытством наблюдала одну из его сторон.