А Е Ферсман

Баландин Рудольф Константинович

Но чаще он приобретает облик невзрачного, маркого графита. Что тому причиной? Влияние геологической среды, условий образования? А если возможны переходы алмазов в графит и графита в алмаз?..

Вернадский познакомил своих спутников с минералами почв и химическими особенностями знаменитого чернозема, который он изучал когда-то под руководством своего учителя В. В. Докучаева. И в душе молодого Ферсмана пробуждалось ощущение единства природы Земли во всех ее проявлениях. Опадающая белизна цветущих садов, жирные пласты чернозема - биокосного тела, неотделимо соединяющего в себе живое (корни

растений, микробы, червей) и неживое, косное, минеральное, зернистая твердь гранита, поднятого могучими геологическими силами с многокилометровых глубин, выброшенного волнами времени из невообразимых далей миллионолетий.

Что общего между мимолетным, недолгим и вечным, между живым, биокосным и минеральным? А общее, оказывается, есть: при выветривании гранита образуются химические соединения и минералы, частично попадающие в почву, а из почвы - в растения. Но это еще не все.

Остатки растений возвращаются в почву, активно участвуя в ее химической жизни. В результате создаются новые соединения, проникающие в подземные воды и горные породы... Так рождались новые идеи о круговращениях химических элементов и соединений, о непростых судьбах атомов на Земле и в земных недрах.

Невозможно более или менее достоверно восстановить ход и строй мыслей начинающего ученого Ферсмана. Однако именно в эти годы Вернадский разрабатывал основы геохимии, новой обширной области знаний. И Ферсману через несколько лет суждено будет стать одним из первых геохимиков...

Но пока еще все это не реализовано. В 1904 году Ферсман - не будем этого забывать - только приступал к научным исследованиям, был еще студентом-третьекурсником. Формально от него требовалось немного: проходить курс наук, определяемый программой университета.

И даже, заметим, минералогические экскурсии официально не входили в этот курс, а многие преподаватели считали их чудачеством Вернадского.

После окончания совместных маршрутов с Вернадским Ферсман направился в Крым. Там, по собственному признанию, "усердно экскурсировал" и в результате привез в Московский университет "довольно много" образцов.

В Минералогическом музее он не застал никого из коллег, так как вернулся слишком рано, 9 августа. На рабочих столах и на полу лежали груды образцов Румянцевской коллекции, доставленной в университет. И Ферсман, взяв помощника, принялся разбирать минералы.

Так он начинал работать: азартно, с полной самоотдачей. Так работал он всю жизнь, щедро растрачивая свою энергию.

Казалось бы, при такой увлеченности молодой ученый очеиь легко будет впадать в преувеличения и свои научные идеи не сможет оценивать критически. На это предположение можно найти ответ в письме Ферсмана Вернадскому, датированном 15 августа 1906 года. Как бы извиняясь, Ферсман сообщает: "Только попал в лабораторию - 2 недели болели глаза". И дальше: "Кончил статью о баритах... Получилось нечто скучное и растянутое... Хотя статья о палыгорските написана мной, тем не меиее я не решаюсь послать ее Вам, так как многое в ней является слишком смелым и недоказанным в характеристике палыгорскита как самостоятельного минерального вида" [Александр Евгеньевич Ферсман. М., 1965, с. 433.].

Очень важное признание:

Ферсман действительно склонен к "слишком смелым и недоказанным" идеям. Но в то же время сам ясно это видит и учитывает. В двадцать три года он наделен не только способностью фантазировать и увлекаться, свойственной юности, но и умением сомневаться, критически оценивать свои и чужие идеи, приобретаемым обычно в зрелые годы. Плодотворнейшее для научных исканий сочетание!

ПЕРВАЯ КОМАНДИРОВКА

Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты - это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши теории - пустые потуги.

И. П. Павлов

По рекомендации Вернадского Ферсмана оставили при университете для подготовки к профессорскому званию (или, по-современному, в аспирантуре). Для повышения квалификации его направили за границу, где имелось более совершенное лабораторное оборудование, в частности для оптических и геометрических исследований кристаллов,

В лаборатории Гейдельбергского университета Ферсман вел кристаллографические исследования алмаза под руководством известного специалиста - В. М. Гольдшмидта.

Очень быстро трудолюбивый, аккуратный, упорный русский ученый завоевал уважение и доверие своего руководителя.

Ферсман, к удивлению пунктуальных немецких коллег, работал с утра до позднего вечера. В Доисках лучших образцов оп бывал в различных городах Германии. Перед ним проходили сотни, тысячи кристалликов алмаза. Целые россыпи драгоценных сверкающих камней. Отобранные кристаллы через банк отправлялись в Гейдельберг.

В лаборатории с "царем минералов" обращались по-деловому. Ферсман с помощью гониометра (угломера), усовершенствованного Гольдшмидтом, проводил бесчисленные измерения граней кристаллов.

Обычно подобная процедура, многократно повторяемая для одного минерала, не имеет большого значения. Еще Н. Стено открыл так называемый закон постоянства грапных углов: в кристаллах одного и того же вещества углы между соответствующими гранями неизменны. На этом законе основан один из методов определения минералов.

Однако углы все-таки могут меняться, если кристаллы данного минерала формировались при разных температуре и давлении. Вдобавок у алмаза грани очень часто округлы"

как бы оплавлены, и во времена Ферсмана этому не было найдено удовлетворительного объяснения.

Ферсман детально обследовал и сами грани, зарисовывая все выступы и выемки на них, штриховку, фигуры растворения. Его подробнейшие записи и зарисовки накапливались.

Казалось бы, обычная работа кристаллографа. Сотни специалистов в разных странах проводили подобные измерения, не находя в них ничего особенного. Скучное, "нетворческое" занятие. А Ферсман предавался ему с такой самоотдачей, так неистово, будто каждый день сулил ему крупные научные открытия.

И открытия действительно были. Только не каждый день и не сразу. Научные открытия такого рода подготавливаются исподволь, неприметно, слагаясь из тысяч и тысяч опытов, замеров, наблюдений. Словно песчинка к песчинке, накапливаются новые факты до той поры, пока но появится огромный массив фактов.