А если это был Он?
Шрифт:
— Я его мать, — сказала она.
Пес поднял голову и направился к ней, обойдя кресло.
Энн-Френсис издала что-то вроде хрипа.
— Всевышний послал его к вам, чтобы призвать вас к порядку. Он здесь по воле божественного милосердия. Выслушайте его, не уподобляйтесь тем, кто обвинил его в колдовстве. Чары вашего рассудка гораздо опаснее чар лукавого.
Она простерла к ним руку благословляющим жестом и исчезла.
После ее ухода наступила гнетущая тишина, которую прервали рыдания Энн-Френсис и дворецкого. Никто не шевельнулся.
— Возьмите
Прошло еще какое-то время.
— Да возьмите же себя в руки! — приказал он уже чуть гневно. — Я здесь не для того, чтобы развлекать вас чудесами. Я здесь по повелению Всевышнего, чтобы образумить вас и уберечь от Его ужасного гнева.
— Я знаю, чего вы хотите, — сказал наконец Уэсли. — Но не могу вам это дать. Не могу потребовать от Америки, чтобы она отказалась от своего экономического и военного могущества. Вы не можете требовать этого от меня, это выше моих возможностей. Кроме того, что меня убьют через час, это ничего не изменит.
— Я не требую отказа от вашего могущества, — возразил Человек из веба, — я требую, чтобы вы нашли ему другое применение. Но я уже понял, что вы всего лишь заложник.
Уэсли подавленно посмотрел на него. Президент Соединенных Штатов только что позволил назвать себя заложником.
— Я бы хотел попросить вас всего лишь об одном: объявите вашему народу, что я собираюсь обратиться к нему.
Министр Лонгпеппер насторожился:
— Опять по телевидению?
— Нет, — ответил Человек из веба, — я обращусь к нему публично, под открытым небом. Разумеется, если ваше телевидение захочет распространить мое обращение, чтобы меня могли видеть все, то пусть не колеблется.
— Но где?
— Когда мы ехали сюда, я заметил неподалеку большое открытое место.
Уэсли кивнул.
— Я сделаю это, — сказал он.
Опять наступило молчание, которое нарушил дворецкий, спросив у Человека из веба, а не у президента:
— Господи, ужин подавать?
— Да, — ответил тот, вставая. — Думаю, пора.
Энн-Френсис тоже встала и, словно сомнамбула, повела его в столовую. Когда на пороге комнаты он взял ее под руку, ей показалось, что она вот-вот упадет в обморок. За столом она указала ему место, на которое обычно усаживала своего супруга.
38
Для пастора Джозефа Чайлдса, председателя объединения пресвитерианских церквей Америки, день выдался изнурительный. Именно этого энергичного массивного человека с розовым лицом избрала «Трансуорлд корпорейшн», чтобы созвать многоконфессиональную ассамблею.
Едва он положил телефонную трубку, как новый звонок заставил его снова снять ее. Эверет Бьюфорт, архиепископ англиканской церкви, звонил ему из Бостона, чтобы поделиться сведениями, которые получил из конфиденциального источника: сегодня вечером президент обратится к нации.
— Третье обращение с начала года? — удивился пастор.
— Поразительно, правда? По-моему, то, что он собирается нам сказать, не менее поразительно…
Чайлдс какое-то время обдумывал услышанное.
— В таком случае, — продолжал Бьюфорт, — не думаете ли вы, что было бы благоразумнее отложить наши планы, пока мы не оценим президентские слова?
— Пожалуй, — согласился Чайлдс, закусив нижнюю губу.
Оба прелата закончили беседу благочестивыми пожеланиями. Чайлдс тотчас же позвонил президенту «Трансуорлд корпорейшн» и сообщил о своем разговоре с архиепископом. Тот мрачно выслушал.
— Значит, он играет на опережение, — сказал Маккормак Чайлдсу. — Теряюсь в догадках, что бы это могло предвещать.
Поскольку у обоих не было на сей счет ни малейшего представления, они смирились с тем, что придется ждать.
В двадцать часов усталая страна, встревоженная невероятными событиям последних дней, до странности вялой реакцией своего руководства и самыми безумными слухами, которые разносились со страшной скоростью, устроилась перед телевизорами.
Когда президент появился на экране, его лицо, обычно спокойное, сразу же заставило опасаться худшего. Уэсли выглядел осунувшимся, а его голос, обычно такой уверенный, хрипел.
Другая деталь, которую отметили телезрители: он был не в Овальном кабинете, а в какой-то комнате с книжными полками.
— Сограждане, — начал он, — завтра некий человек обратится к вам, ко всей нации. Как вы догадываетесь, это тот, кого вы называете Человеком из веба.
Пауза.
— Я говорил с ним. И мое мнение таково, что это Божий посланец. Он обладает чудодейственной силой.
Другая пауза.
Сидя перед своим большим плазменным экраном, Маккормак задохнулся от ужаса. Очевидно, Уэсли согласился с тем, что Человек из веба — Мессия! И это в тот момент, когда индекс Доу-Джонса падает в неведомые глубины! После такого безответственного заявления собирать духовенство уже бесполезно.
Уставившись на телеэкран в Тен-Хорн-Батте, Джеб Де Вер, смотревший выступление президента вместе с Ленартом Бургардом и преподобным Кларенсом Кассом, пастором того же пошиба, проревел:
— Ха! Волк сбросил овечью шкуру! Предатель показал свое истинное лицо!
— Гнусный подонок, — поперхнулся Ленарт Бургард.
— То, чего этот человек требует от Америки, — продолжил Уэсли, — президент Соединенных Штатов не вправе дать без обращения к носителю верховной власти — к народу. Поэтому я решил, чтобы он обратился прямо к вам. Он сделает это под открытым небом, на равнине Ред-Буффало, к востоку от Аппер-Сандаски, в Огайо, публично, чтобы все присутствующие могли задать ему любые вопросы. Затем вы сможете принять решение с полным знанием дела. Я желаю вам всем доброго вечера.