А если снова с чистого листа
Шрифт:
Альбина четверть века как крестьянка крепостная ишачила, продыху себе не давала, совместный с мужем бизнес строила. В бизнесе нет друзей, только партнёры и конкуренты. Стойкая оловянная она, хоть и жирная. Офисные выдры, Артуркины подстилки Асфальтоукладчиком её зовут. Да, она такая! Не только пахарь и стерва, но ещё и умница! Вот Вавилову не просто проект набросала и неудачную покупку спасла, а можно сказать, новое направление бизнеса спланировала. Но нашлась у неё подруга, вынырнула из прошлого прямо в паспортном столе, Машка из Пружинска, когда-то в юности Альбина её от большой ошибки уберегла. Кинулась к ней как к родной, в гости затащила. И Альбина поплыла, вдруг честно рассказав
Глава вторая. БОГАДЕЛЬНЯ КАК ИТОГ ЖИЗНИ
– Доброе утро, девочки, – поприветствовала Альбина тринадцатую палату.
– И тебе не хворать, – прошамкала старуха Семёновна.
– Аль, мы вечером книжку читали, – выкрикнула баба Варя. – Страмотную!
– Не срамотную, а эротику, – поправила её Семёновна уже вполне внятно, потому что зубы свои нацепила. – Рассказать?
– Сейчас догадаюсь, – улыбнулась она. – Технология известная, разница в исполнении. Как в старом анекдоте советских времён. Объявление в столовой: «Пальцами и яйцами в соль макать запрещается». Что там ещё не рекомендуется? Вылизывать тарелки, выкусывать изюм, высасывать мозговые кости.
Бабки ответили визгливым хохотом. Усмехаясь, Альбина двинулась дальше по коридору. Старые как малые. Эротику они вслух читали, ну надо же! Да пусть хоть матерятся, лишь бы не дрались и не плакали. Тут не так уж много одиноких, у большинства и дети, и внуки в наличии, только не нужны старики никому. У большинства и жильё есть… то есть было. Вот ради жилья для подросших внуков детки и упекли старух сюда.
С дедами по-другому. Есть и среди них такие же несправедливо обиженные, но чаще мужики получают по заслугам. Как седина в бороду и бес в ребро, решил уйти к молодой, а когда занемог, она выгнала. А старая семья не принять вправе. Или кичился своей мужской свободой, а на старости лет оказался одиноким. Алкаши и наркоманы, как правило, до дома престарелых не доживают. Но ещё довольно много среди здешних обитателей тех, кто смолоду по тюрьмам… вон, кстати, один из таких.
– Эй, Володенька, что у окна застрял? Давай-ка я тебя сопровожу в столовую!
– Привет, сестрёнка, – белозубо засиял он при виде её. И как только умудрился сохранить их при такой «весёлой» жизни. – Я на снег загляделся. Как же радостно на душе, когда грязи не видать! А до столовки я на своём кабриолете сам доеду, занимайся своими делами, Альбина Васильевна.
Развернулся на инвалидной коляске и поехал в сторону столовой. А Альбина поспешила к девятнадцатой палате, где сегодня штукатурка с потолка упала.
Это землячки, сестрёнки Маша и Саша её сюда сосватали. Когда Альбина поделилась своей историей с Машей, она обратилась за советом к сестре. А та в Вознесенской сельской администрации специалистом работает. Вот и предложила ей в доме-интернате для престарелых и инвалидов должность санитарки-уборщицы, но зато с предоставлением комнаты. И смотрела так выжидающе, наверное, думала, что бывшая бизнес-вумен её обольёт презрением. Но Альбина только плечами пожала: «Давай попробуем». А когда узнала, где эта богадельня находится, смехом закатилась: в усадьбе Веневитиновых! После некоторой паузы к ней присоединилась Маша, сквозь хохот пытаясь объяснить сестре юмор ситуации. Альбина ещё удивилась, как при обычной для сельской местности безработице там образовалась вакансия. Александра объяснила, что до областного центра всего двадцать с небольшим километров, так что селянки предпочитают на работу в город ездить, а не из-под старичья дерьмо выгребать.
Саша лично отвезла её на новое место работы и жительства. Усадьба поразила: почти трёхметровой высоты кованая ограда между выложенными из камня цилиндрическими столбами, завершающимися
От внутреннего убранства, конечно, ничего не осталось. Внутри это было похоже на больницу и ни на что более. Даже старинные отшлифованные каменные плиты пола первого этажа вписались в интерьер казённого учреждения, подчёркивая его стремление к тому, чтобы здешние обитатели не оставляли следов, а если оставляли, то их легко было бы стереть.
Директор дома-интерната Анастасия Ивановна, маленькая хрупкая старушка с прозрачными бледно-голубыми глазками-льдинками, внимательно вгляделась в Альбинино лицо, с которого, кажется, ещё окончательно не сошли следы её приключений, скользнула по фигуре, медленно проглядела все документы и спросила:
– Прячетесь?
– Да, – ответила она не задумываясь.
– От отца ребёнка?
– Наоборот.
– Всё правильно, – подытожила эта странная старушка. – Богадельня – последнее место, где будут искать беременную. Будете моим заместителем по хозяйственной части.
– Почему? – вырвалось у Альбины.
– Вы – специалист по строительству, а у нас вечный ремонт. И ещё… я видела, как вы глядели на это здание. Вы его уже полюбили. Надеюсь, вы и контингент наш полюбите, хотя таких любить тяжело, почти невозможно.
Конечно, невозможно! Обидчивые, скандальные, агрессивные, драчливые, жадные, завистливые, неряшливые, лживые. Если в людях всё это может присутствовать, но с этим борются, и даже при наличии всех этих черт находятся те, которые такого субъекта принимают, а ребёнком даже умиляются, то в стариках это вызывает отвращение. Она честно сказала об этом Анастасии Ивановне через несколько дней.
– А ты разговаривай с ними, – ответила она. – Они обидчивые, потому что их много обижали, агрессивные – потому что обидчикам надо противостоять, жадные – потому что всего лишены, завистливые – потому что обездоленные, неряшливые – потому что немощные, лживые – потому что их правда страшна. Ты ведь маму свою любила? А представь её здесь.
И Альбина стала разговаривать и даже записывать их истории. Это поразительно, но с некоторыми она после длительных разговоров почти сроднилась. Например, потрясающе бодрая, почти в дугу согнутая старушка Аграфена Михайловна с восторгом ей сказала:
– Аленька, люди счастья свово не понимат, мы ведь тут живём как цари! Тепло, светло, хлеба вдосталь, да мяконький какой. Побаниться всегда можно, хоть кажный день. Пол за тобой притрут, поесть дадут да посуду за тобой приберут! Дед Тишка каженный вечер на гармошке играт. Телевизер у колидоре красивый какой. У меня, вишь, ручки даже беленькие как у барыни стали.