А КАПЕЛЛА
Шрифт:
– У Филиппа большие неприятности, – прервала поток ее вопросов Снежанна. – А с Максимом я как-нибудь разберусь.
– Не сомневаюсь, что это уж точно будет «как-нибудь»! Или не ты учила меня быть осмотрительной? Почему бы ему самому не заняться своими проблемами? И такой ли это твой близкий друг, если я его ни разу в жизни не видела?
Валерка так разозлилась, что уже была даже готова заплакать. Ей вдруг стало так обидно за Максима, а еще… ей так хотелось, чтобы он женился на ее матери… И что теперь?
А теперь ни с того ни с сего всё отчего-то запуталось и стало походить на сюжет дешевого бульварного романа, в котором внезапно появляется какой-то незнакомец – и всё сразу летит к черту.
– Ты поступаешь опрометчиво, – не унималась Валерия. – И кто он, в конце концов, такой, чтобы ты так рисковала своим счастьем?!
Снежанна измученными глазами посмотрела на дочь и убито, словно приговор, произнесла:
– Он – твой отец…
Филя по-прежнему сидел на диване в гостиной и невольно прислушивался к разговору, происходящему в кухне.
Собственно, в этом не было большой необходимости – Валерка говорила достаточно громко, и он совершенно отчетливо слышал каждое сказанное ею слово.
Но после Снежкиного ответа в квартире наступила гробовая тишина.
«Ну, вот и всё», – Филипп смиренно закрыл глаза и неожиданно почувствовал невероятное облегчение, хотя прекрасно понимал, что впереди его ожидает еще много тяжелых минут в неизбежных объяснениях с дочерью.
Хотя в последние месяцы он часто думал о ней. Но боялся встречи, точно это был путь на плаху.
– Ты не любишь меня! Теперь ты любишь только ее!
Держа маленькую Валерку на руках, Снежка недоумевая смотрела на мужа: «Вот заклинило так заклинило!»
После рождения дочери Филя стал просто невменяемым. Он был совершенно не способен воспринимать ситуацию здраво.
– Господи, мы были такими счастливыми! А теперь тебя интересуют только пеленки! Но я не могу так! Я не могу потратить свою жизнь на это безумие!
– Это не безумие, это твоя дочь! – Глаза Снежки гневно сверкнули.
…А дальше было то, что было дальше.
Сначала Филипп нашел массу оправданий своему поведению, а потом – Ксению. Или наоборот. Но это уже ничего не меняло.
И вот настало сейчас.
И остался один вопрос, на который не было ответа: уходя от них много лет назад, что он искал?
Сегодня там, в школе, голубые глаза этой девочки смотрели на него так, словно это был взгляд самой истины… Бесстрастной. Величественной. Однозначной.
Прошлое безжалостно выставляло счет, предъявляя ему двух этих женщин, которых он когда-то так легко вычеркнул из своей жизни, – его старшую дочь и его…
Он словно очнулся и вспомнил. Всё до конца.
Как любил Снежку. В пятнадцать… шестнадцать… семнадцать… восемнадцать…
И зимний парк… И их первое свидание… И первую ночь… И охапки душистых тюльпанов, которыми он осыпбл ее в их первое лето… Как писал ей письма из «Крестов», и как она, рискуя быть исключенной из института (ведь если поймают менты – отчисления не избежать!), всё равно каждый день в течение полугода приезжала к нему под ту высокую тюремную стену…
И как потом бесконечно болел после освобождения, и как она, нежно сжимая его в своих объятьях, терпеливо успокаивала, когда он просыпался по ночам от того, что ему снились кошмары…
И только сейчас, в эти минуты Филя впервые в жизни осознал, что Валерки могло и не быть. Такой взрослой. Такой красивой. Этих счастливых сияющих глаз… Черных как смоль волос… Смелой улыбки…
Если бы не Снежка…
«Он – твой отец».
Этой короткой лаконичной фразой она окончательно расставила всё по своим местам. Раз и навсегда. Так просто и так быстро.
– Ты сказала «мой отец»? – тупо переспросила Валерия, выронив сумочку из рук.
– Да, это твой отец… – Во второй раз Снежанне было гораздо легче произнести эти слова – такое непривычное словосочетание.
Вначале Валерка молниеносно бросилась в сторону гостиной, но еще через мгновенье остановилась, вдруг замерев посреди коридора… и, сбросив туфли, скрылась в своей комнате, заперев за собой дверь на ключ.
Вполне логичный поворот событий – другого быть и не могло.
Но Снежанна понимала, что самое трудное еще впереди. Ведь ее дочери, которая уже давно смирилась с отсутствием отца, теперь предстояло пережить его появление.
Будучи совсем маленькой, Валерка молча приняла тот факт, что у нее его просто нет, и потом больше никогда не расспрашивала об этом, словно ее и не интересовало то, что было связано с его именем, которое для нее являлось всего лишь отчеством.
И до сегодняшнего вечера Снежанна никогда не произносила слов «твой отец», обращенных к собственной дочери, похоронив воспоминания о Филе глубоко в своей памяти.
Но судьбу перехитрить невозможно.
Жаль.
От этих мрачных размышлений ее оторвали бешеные звонки в дверь, принеся с собой еще более печальные известия.
Часы показывали полночь.
Снежка растерянно медлила, переведя взгляд с настенных часов на закрытую дверь в Валеркину комнату, – слишком много обрушилось на нее сразу и в одно мгновение…
Так открывать или нет? Похоже, это был глупый вопрос: нетерпеливые звонки продолжали нарушать тишину уже давно уснувшего вокруг них дома.
У кого-то были явно проблемы с ориентацией во времени – ведь предполагается, что сейчас ночь, а люди ночью, вообще-то, спят…
Снежанна открыла дверь, почему-то даже не поинтересовавшись тем, кто же так настойчиво рвался к ней в дом. Хотя всегда была очень педантична в вопросах безопасности.
На пороге стояли всё те же самые, теперь уже хорошо знакомые ей «те две брутальные личности», преследовавшие ее в школьном коридоре всего несколько часов назад.