А КАПЕЛЛА
Шрифт:
Красные, желтые, фиолетовые, бордовые… Они переливались потрясающим радужным сиянием, словно алмазная россыпь, ограненная малахитовой зеленью упругих, затейливо выгнутых стеблей и листьев.
В огромных зеркалах отражались счастливые юные лица, мелькали пышные вечерние платья, поправлялись замысловатые прически, незаметно подкрашивались губы. Со всех сторон доносилось беспечное мальчишеское гоготание, заглушающее девчоночье шушуканье – всё это напоминало гудящий улей с тысячью снующих туда-сюда пчел.
И лишь чопорная степенность родителей, чинно восседающих в креслах для гостей, придавала этому шумному собранию необходимую важность и торжественность; покровительственными взглядами они наблюдали за своими уже выросшими чадами, которые без умолку хохотали и с завидной откровенностью вели между собой весьма пикантные разговоры, задорно подтрунивая друг над другом. Им даже не приходило в голову скрывать от чужих любопытных глаз свои симпатии.
Сцена была пуста. Лишь многочисленные корзины с восхитительными белыми лилиями величественно красовались возле элегантного черного рояля.
А в широко распахнутые окна добродушно улыбалось вечернее солнце.
Окинув беглым взглядом это достаточно забавное действо, Снежанна выдохнула: «Успела!»
Плевать на всё! Сейчас самое важное – дочь.
Тем более что ее родители, Валеркины бабушка и дедушка, отдыхали в санатории и не могли сегодня присутствовать. А Максим вообще находился за границей.
Хотя, что где-то здесь был Влад, она нисколько не сомневалась.
…Снежанна обернулась и посмотрела на Филиппа: он стоял неподалеку и не сводил с нее глаз.
Как же ей хотелось этого раньше… А что теперь? – «Хорошо, что здесь нет мамы, а то бы ей точно сделалось дурно!»
– Сколько лет мы жили спокойно, – сказала бы она, – и вот теперь всё сначала…
Чтобы не загружаться, Снежка быстро отогнала эти мысли прочь.
«Надо найти Валерку…» – И она двинулась в самую гущу веселья, оставив Филиппа стоять на месте. Она обещала познакомить его с… дочерью…
– Но у меня одно условие, – твердо заявила она. – Валерия не должна знать, что ты – ее отец. Давай не будем портить ей праздник.
Не прошло и пяти минут, как Снежка вернулась и знаком указала ему на высокую, хорошо сложенную девушку, направляющуюся к ним.
Да, действительно, Филипп уже видел ее раньше на глянцевых красочных постерах – оказывается, это была его дочь! И в реальности она тоже была обалденна! Какой, к чертям, фотошоп?! Какой в нём смысл? Только портить то, что так умело создала природа… или он… со Снежанной…
…Она не шла – она плыла в прохладных струях прозрачного розового шёлка, который волнующе обнимал ее гибкое тело.
Пышные черные волосы, в которых разноцветными звездочками игриво серебрились блестки, небрежно спадали ей на плечи.
Огромные голубые глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, были устремлены прямо на него.
Она шла к нему именно той неспешной походкой, которая каждым своим движением сводит с ума мужчин, вызывая почти смертельную зависть у женщин.
И Филя не мог оторвать глаз от этой семнадцатилетней девочки…
«Невероятно! Моя дочь…»
Валерия остановилась напротив, одарив его ослепительной улыбкой, и от легкого кивка ее головы чуть-чуть покачнулись хрустальные сережки, эффектно подчеркнув ее длинную смуглую шею.
Валерка была воистину хороша – от ее глаз невозможно было оторвать взгляда – они были точно бездна, глубокие и опасные.
– Значит, вы – давний друг мамы? – кокетливо склонив голову набок, спросила она.
– Да. – Голос Филиппа, на удивление, прозвучал очень ровно. – Мы вместе учились в школе…
Валерия снова улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов…
Фантастика! Даже не верится! Но…
…Вот она и стояла перед ним. Она. Причина их давней размолвки. Из-за которой он и ушел.
Снежкин выбор.
Когда, безумно любя, он тогда неосознанно и по-мужски эгоистично, почти физически противился всему тому, что было связанно с ее беременностью…
Нет, он честно старался побороть в себе это странное чувство неминуемого появления на свет собственного продолжения. И уже почти принял это как данность…
Но этот маленький плаксивый комочек в одночасье стал для Снежки важнее всего на свете, и он с досадой понял, что его обманули: «Обещала же, что ничего не изменится!»
А ведь это был даже не сын, о котором они так мечтали!
И, осознав, что их уже больше никогда не будет двое, он словно сошел с ума: «Ты и я – это всегда должно было быть неразделимо…»
Но кто-то там наверху, видимо, считал иначе…
И вот сейчас ИХ РАЗМОЛВКА, счастливо сияя, с интересом рассматривала его – немного удивленно, но соблюдая приличия и не задавая матери никаких неудобных вопросов, намеки на которые недвусмысленно читались в глубине ее насмешливого взгляда.
Она стояла перед ним – легкая и прекрасная, – безмятежно купаясь в своем пока еще детстве, но уже на пороге такой близкой взрослой жизни…
Их размолвка выросла…
Без него. Как он и хотел.
Недаром говорят: бойтесь своих желаний – они сбываются. Его желание сбылось. И смотрело оно на него открыто и в упор: такое прекрасное и успешное… уже в свои семнадцать…
Но вдруг откуда-то из кружащего вокруг водоворота музыки и смеха возник высокий стройный юноша и, схватив ее в охапку, увлек за собой – обратно в самую гущу веселья.
Филе только и осталось, что смотреть им вслед…
Но как чудесно было это виденье…