Вот идут по аллее, так странно нежны,Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.Николай Гумилёв
Ира, ты помнишь СтаромонетныйВ сорок девятом году?В конце переулка дымилась Этна,Порхали в снегах какаду,Цфасман играл гениальней Шопена;Вздымаясь под потолок,Читал Маяковский проникновенноИ скромно помалкивал Блок.За спорами «Лемешев или Козловский?»С доброй улыбкой следилКвартирный сосед Пётр Ильич Чайковский,Он запросто к нам заходил.Помню, однажды с тобой попрощался,Пошёл через Каменный мост —Случайно с Есениным там повстречался…Ну кто говорит – склероз?!Видится чётко, во всех деталяхЛюбимых лиц череда;Вот скучные рожи куда-то пропали,Как не было их никогда!1999
Московиты
С былых времён мы звались московиты(У нынешних соседей – москали),Мы – с Волги, с Дона, с Северной Земли,Мы, на пол-Азии разбросаны, размыты,Но где б ни жили, всё равно мы – москали.Американец есть, не «вашингтонец»,Про англичан никто не говорит«Эй, лондонцы», и словом «брюсселит»Бельгийца никогда не назовёт японец,Но каждый русский, всем известно, – московит.Точней сказать – все, кто живёт в России,Ведь московит – «всяк сущий в ней язык».Проверил это бусурманский штык;Пред нашей прочностью московской он бессилен,Хоть разделять и властвовать привык.Москва насквозь пропитана Россией,Ну, а Россия вся пропитана Москвой.Никто не справится с конструкцией такой,Как на болотах бы враги ни голосили,Как ни звенели бы заморскою деньгой.2014
Из набросков автобиографии
Сложилось всё удачно у меня.Хотя всегда – оговорюсь – был бедным,До сорока ютился в коммуналках,Не нажил ни хором, ни дачи, ни машины.И по бордельным Куршавелям не катался,И в воровской малине не был, в Лондонграде,Куда стремятся многие – взглянуть одним глазкомНа королеву, что крышует всю братву.Я никогда не голодал (за вычетом войны)И не сидел в тюрьме (а несколько приводовПо малолетке и по молодости лет – не криминал).Болел, как все, валялся по больницам,Но рак и спид, и гепатит с туберкулёзомМеня пока что миновали – тьфу, тьфу, тьфу.Я даже триппер не хватал ни разу.Вот видите – во многом мне везло.А главное – я прожил жизнь в России,Включая шестьдесят в СССР.Меня не выслали и не угнали в плен(В полон, как выражались наши предки).И в эмиграцию не увезли ребёнком,А ведь такое и вполне могло бы быть.Хоть горожанин, знаю и село —На поле мне работать приходилосьИ лошадей гонять в ночное с пацанами.И даже я один сезон ходил в лаптях,Всего лишь осень-зиму, но – ходил(А ты ходил, космополит проклятый?).И телогрейку я носил четыре года.Мне перешили в подростковое пальтоШинельку рваную соседа-офицера,Но мне она ничуть не помешалаЧитать взапой, начать писать, влюблятьсяИ весь сезон водить в Большой театрПрелестную подругу-гимназистку(Обманным образом – был грех – я раздобылАбонемент в райкоме комсомола).То был пятидесятый год, на сценеБлистали Лемешев, Уланова, Козловский —Какой расцвет, какие имена!Старинной музыкой тогда же я увлёкся,А Гедике, великий органист,Дарил нам незабвенные концерты…Сейчас, возможно, это странно прозвучит —В Консерваторию ходил я на концертыПевицы Нины Дорлиак и не особоСоображал, что аккомпаниатор – Рихтер,Да, Святослав, да, да, тот самый Рихтер;Простите, я не профессионал…А вот в поэзии я свой среди своих.С Есениным и с Блоком мы дружили,И с Алексеем Константинычем Толстым,С Андреем Белым были кореша,И с Брюсовым, да всех не перечислишь…Но это русские, но это земляки,А что до иностранцев, то, конечно;По-бусурмански я не говорюИ вся надежда тут на переводы.С их помощью бывали чудеса.Ну, например, я помню, как однажды,Когда случилась свалка в магазинеЗа томиком Вийона, в зал вошёлСам автор и покрыл французским матомВсю очередь и вытащил меняИ говорит: «Чтоб этому досталось!Мой давнишний и верный почитатель,Когда-то у богатого соседаОн спёр моих стихов солидный том,Читал всю ночь, потом переписал,А после подарил одной подруге.И, кстати, бабы тут у вас в МосквеГораздо лучше, чем у нас в Париже,Но это так, как говорится, a propos…Про этого студента – я скажу:Вот настоящий, подлинный читатель!Я Карла Орлеанского просилПозвать его на состязание в Блуа,Тот согласился, но не вышло дело:Упёрлись рогом солдафоны НАТО,Ну что тут, что тут скажешь, мать их так!»Подобное случалось у меняС Уитмэном, с Превером, с Хаусмэном,А в чайхане однажды, в ДушанбеСо мной Омар Хайям поговорил,Так сам чайханщик с круглыми плечами [1]С меня и деньги отказался взять за чай:Ведь есть же люди (их зовут «простые люди»),Которые прекрасно понимают —«Поэт поэтов» человечеству важнее,Чем главначпупс и секретарь ЦК.Закончить о везении моёмХотел бы я, сказав об очень важном,О Женщинах, о чём мемуаристыОбычно бла-бла-бла сверх всякой меры…Ага, смотрю – поганец пасть разинул и слюнойЗакапал. Пасть закрой! Кина не будет.На эти темы я не говорю.Нет, никому я не давал подписку,Но у меня такие принципы морали.Поверьте на слово, а то, что я не вру,Вы поняли, надеюсь. Ну так вот:Подобных Им вам даже и не снилось.Вот видите, как в жизни мне везло.
1
Слова Есенина из Персидского цикла.
2018
Русский поймёт
Н. Б.
В этом счастья даже слишком много,От его избытка чуть дурной:В теплый дождь идти лесной дорогой,Одному – заброшенной дорогой,Но к тебе, любимая. Домой.1986
В турпоходе
Н. Б.
Снег съёжился, приговорённый,Классически-прозрачные лесаЗастлали горизонт лиловым дымом.Два египтянина-грача (из перегнавшихВесну) покашливают, и на них в обтяжкуТрико из перьев цвета чернозёма.Не заслоняющие солнца облакаЗаметны лишь в припадке пессимизма,Который, как известно, тесно связанСо скверным знанием календаря.Весна печальна острым предвкушеньем,Но для чего заглядывать вперед?1957
Ныне царствующей королеве русского романса Ирине Крутовой
У нас экран забит шпанойСверх неприличияОдесской, всякой неродной —До брайтон-бичия.Нет смысла клички называть:Сплошь псевдонимчики —Лолитко-лепсовая ратьДа шуфутинчики.«Русланова? А это что?Старозаветное?»Людмила Зыкина и тоПочти запретное.Начальству будто невдомёк,Что русским нравится,Суёт киркорковый паёк —Чай, не подавятся.И всё ж бывает, что поройЧуть легче дышится,Хоть на минутку, а роднойНам голос слышится.И забываешь про блатнякИ чужебесие,И сердцу делается такЛегко и весело.Нет, русский мелос не умрётСредь хамства лютого:Ирина Крутова поёт,Ирина Крутова!2018
Сон в Единой Европе
В манере Андрея Галамаги
А с Ивановской Горки, куда я залазаю,Взяв бутылку перцовки, спастись от московских забот,Никогда я не видел ни краюшка Азии,Но зато каждый раз, глянь, Венеция в дымке плывёт.Ну, а сколько чудес тут с поминками-пьянками!Хоронили поэта (кого – и припомню едва…)Перебрав, я заснул меж могил на Ваганьково,А проснулся на Сент-Женевьев-де-Буа.2015
Чудо на «бис»
Солнце выплывает из-за поля —Чудо, чудо, чудо из чудес!Снимет проявленья всякой боли,Скуке и тоске пойдёт вразрез.Скажут мне: «Повтор неинтересен.Солнце ведь восходит каждый день.Если ход события известен,Это, извините, дребедень».Нет, скажу, и жить тогда не стоит,Если «только раз сады цветут».Чудо: знают, что это такое,Но его всегда с волненьем ждут.Хорошо, что чудо повторимоИ восход всегда чарует нас.Это словно с женщиной любимой —Каждый раз – будто в первый раз.2018
Двое
Алёнушка с восьмого этажа,Иван-Царевич из десантной части…Ах, как она красива и свежа,А он – орёл… Так дай же Бог им счастья!Коварный Серый Волк, заморский бес,Ползёт к России, клацая клыками —Иван-Царевич спустится с небесИ в пасть врагу плеснёт святое пламя.И пусть Алёнушку пока что достаётКикимора, соседская змеюга,Иван её, женившись, увезётК своим родителям, друзьям и их подругам.Ещё с Кощеем он поговорит,И тот останется полнейшим инвалидом,А Змей-Горынычу такого посулит,Что тот навеки пропадёт из виду.Она уверена – Иван ко всем чертямРазгонит расплодившуюся нечисть.Ведь он силён, он честен, храбр и прям,Под самый тяжкий груз подставит плечи.Алёнушка, на всём твоём векуПусть ничего такого не случится,Хоть ты коня удержишь на скаку,Пожар погасишь, если загорится.Не знать бы вам ни бомбы, ни ножа,Ни ДТП, ни атомной напасти,Алёнушка с восьмого этажа,Иван-Царевич из гвардейской части.