А может?..
Шрифт:
====== Глава 41 ======
Комментарий к Глава 41 Выпускные экзамены и дни напролёт в ожидании их результатов подошли к концу, поэтому я потихоньку возвращаюсь на фикбук, чтобы продолжить работу над этой и другими историями. Если честно, когда начинала писать этот фанф, не думала, что он получится таким объёмным, но да ладно) Оставляю на ваш суд новую главу и надеюсь, что вы порадуете вашего автора комментариями:*
Постепенно Нина и Йен привыкали к совершенной новой, но интересной роли в своей жизни — к роли родителей. Пока у Нины не начались съёмки фильма, большую часть времени с Амели проводила она, но Йен, как только оказывался дома, старался ей помогать. У Сомерхолдера был большой опыт общения с детьми: у него было двое племянников, но маленький
На зимние каникулы Йен и Нина остались в Ковингтоне, с родственниками Йена, которые с радостью помогали в уходе за ребёнком, и Рождество и новый, 2016 год встретили в узком кругу друзей: с Полом, Торри и Мэттом Дэвисом, но без Джо и Кэндис, ещё в начале ноября улетевших к себе домой, в Новый Орлеан, чтобы провести там последние месяцы беременности Кэндис и подготовиться к рождению дочери. Конечно, Йен и Нина понимали, что отдых вдвоём им не светит до того самого момента, пока с Амели что-либо не прояснится, поэтому они решили отложить отпуск, чтобы не мучить ребёнка бесконечными перелётами. Йену это даже в каком-то смысле пошло на пользу: у него появилось свободное от съёмок время не только для того, чтобы заняться своим фондом, но и для того, чтобы поработать над воплощением в жизнь других своих идей, которых накопилось предостаточно с того момента, как его выписали из госпиталя.
— Не помешаю? — спросила Нина, неслышно зайдя в гостиную, где на диване с ноутбуком на коленях сидел Йен и что-то увлечённо печатал.
Сомерхолдер оглянулся.
— Конечно, нет, — улыбнулся он. — Проходи.
— Чем занимаешься? — поинтересовалась болгарка, положив возлюбленному руки на плечи и поцеловав в щёку.
— Я загорелся этой идеей ещё когда проходил лечение. Долго её вынашивал и не делился ею ни с кем, кроме своих коллег по ISFoundation. Сейчас, думаю, уже можно рассказать в первую очередь тебе.
Нина с интересом посмотрела на Йена и, обойдя диван, присела рядом с брюнетом.
— О чём же?
— Об этом, — ответил Сомерхолдер и развернул ноутбук, на экране которого в программе Word было открыто заявление на регистрацию благотворительного фонда, в сторону девушки.
Нина мельком прочитала текст и, не веря своим глазам, посмотрела на Йена.
— Да ты что? Йен, это правда? — только и смогла вымолвить она.
— Абсолютная, — улыбнулся он. — Я действительно хочу открыть благотворительный фонд для помощи детям с тяжёлыми заболеваниями сердца. Когда я лежал в больнице, я встретил там очень много малышей, которым было не больше года, с пороками сердца, когда их жизни так же, как и моя когда-то, зависели от аппаратов, — в этот момент голос Йена дрогнул. — Я видел океан боли в глазах их родителей, и, клянусь, это — самое ужасное, что мне доводилось видеть в своей жизни. Я всегда ставил целью своего существования сделать этот мир хоть немного лучше, помочь кому-то. Когда в моём доме появился маленький ребёнок, ощущение того, что я должен это сделать, особенно обострилось. Сейчас я чувствую, что готов к этому. Фонд будет существовать под эгидой моего ISFoundation: он уже раскручен, не придётся заново искать спонсоров. Я уже собрал все документы, ответ из министерства должен прийти в течение двух недель.
Нина слушала Йена, практически не дыша, и чувствовала, какое восхищение испытывает по отношению к нему. Его безграничная доброта и способность чувствовать и понимать чужую боль всегда привлекали её в нём. Этому же Нина всегда хотела у Сомерхолдера научиться.
— Йен, это так здорово, — выдохнула она. — Боже… — Добрев
Сомерхолдер улыбнулся и притянул болгарку к себе.
— Ты представить себе не можешь, как мне помогает даже просто твоё присутствие рядом. Начинает казаться, что тебе по плечу любые горы. Ты очень многое значишь для меня, и поэтому у меня, помимо идеи с созданием благотворительного фонда, уже давно появилась ещё одна. Если ты захочешь этого… — в этот момент голос Йена, как показалось Нине, стал робее и даже чуть тише, но глаза выражали большую надежду. — Мы могли бы управлять ISFoundation вместе. Я знаю, это будет новым опытом для тебя, но я тебе обязательно помогу.
Нина пристально смотрела на Йена и не знала, что ответить. Он угадал ход её мыслей: до этого момента она, хоть и занималась благотворительностью, но собственной организацией такого типа и масштаба не имела, а потому немного боялась. Однако предложение Йена ей очень понравилось, и отказываться от такой идеи Николине не хотелось: в будущем, лет через 5-10, она хотела создать собственный благотворительный фонд, но, видимо, судьба решила, что Нине это нужно сделать несколько раньше.
— Знаешь, — вдруг проговорила она, — у меня складывается такое впечатление, будто бы ты научился читать мысли. По крайней мере, с моими ты это успешно делаешь, — сказала Нина, и Йен, поняв, к чему она клонит, счастливо улыбнулся. — Я хотела заняться благотворительностью, но по прошествии какого-то времени. Но если сейчас у меня появляется такой шанс, то упускать я его не хочу, тем более если делать это мы будем вместе с тобой. Если ты действительно хочешь, чтобы я тебе помогла…
— Я был бы счастлив, — выдохнул Йен.
— В таком случае, я согласна, — улыбнулась Нина, и Сомерхолдер, крепко прижав её к себе, поцеловал её в затылок.
— Перед тем, как отправить заявление в министерство юстиции, я расскажу тебе об основной концепции и уставе.
Нина не успела ничего ответить, а только кивнула: из соседней комнаты донёсся громкий детский плач. Болгарка побежала успокаивать девочку, Йен отправился вслед за ней.
— Странно, я её только уложила, — сказала Нина, взяв Амели на руки. Она коснулась губами лба девчушки и встрепенулась. — Йен! Кажется, у неё температура!
— У неё лоб может быть тёплым и от плача, — проговорил Сомерхолдер. — Ну-ка…
Йен приложил руку ко лбу Амели, но понял, что Нина была права.
— Чёрт, — выругался он. — Кажется, действительно температура… Я сейчас принесу градусник.
Пока Йен ходил за прибором и измерял малышке температуру, она не переставала плакать. Не помогали даже её любимые яркие погремушки, которые Йен скупал в детских магазинах в огромном количестве, и стало понятно, что ребёнка что-то беспокоит.
— 39. За-ши-бись, — проговорил Йен, взглянув на градусник. — Неужели грипп?
— Котёнок, ну что ж с тобой такое… — пробормотала Нина, касаясь губами затылка девочки, которая от плача даже покраснела. — А вдруг переохлаждение? Чёрт, я вчера комнаты проветривала дольше, чем обычно…
— Так, спокойно, — сказал Сомерхолдер. — Без самобичевания. Мы всё делаем правильно. Сейчас позвоним врачу и всё выясним, — пробормотал он, набирая номер педиатра, пока Нина пыталась успокоить ребёнка.
— Слушай, спроси у врача, можно ли ей дать Тайленол, чтобы сбить температуру, — попросила Нина, и Йен кивнул.
Разговор Сомерхолдера с педиатром продлился недолго, но стало понятно, что визита врача не избежать. И Нина, и Йен очень волновались за Амели, но в результате оказалось, что поводов для беспокойства у них нет: у девочки просто резались зубы, и высокая температура и плач были неотъемлемыми спутниками этого процесса. Вскоре Амели удалось успокоить с помощью жаропонижающего, и девочка в скором времени заснула.
— Мда, мне нужно быть спокойнее, — заключила Нина, глядя на спящую в кроватке Амели после ухода врача. — Чего я только не успела надумать, пока мы ждали педиатра…