А над нами звёзды картами, кораблями облака
Шрифт:
Если вам когда-либо приходилось переживать настоящее воодушевление, вы знаете, какое это внеземное состояние. По дороге домой я парил. Все было ярким, цветным и насыщенным. Непередаваемое чувство.
После того, как я продал свою первую работу, то сразу позвонил Ирине.
– Надумался, наконец-то, – первое, что я от нее услышал.
– Что-то ты не очень рада моему звонку. Неужели не соскучилась?
– Представь себе. Я даже уже начала тебя забывать.
– С чего это?
– Потому что ты забыл обо мне.
– Нет. Я все это время о тебе думал и вспоминал. Каждый день по несколько раз.
– Чего тогда не звонил?
– Слишком долго витал в облаках. Я и сейчас еще там… Короче, давай встретимся. Я реально за тобой соскучился.
Ирина какое-то время еще повозмущалась, но все же согласилась прийти на встречу.
Я пригласил ее в тот самый ресторан, где теперь на одной из стен висела моя картина.
Я договорился с хозяином, чтобы столик, над которым висело мое творение, к определенному времени зарезервировали за мной.
– Я собираюсь прокутить все деньги, которые вы заплатили мне за картину, – сказал я ему.
Он рассмеялся и ответил.
– На покупку красок и холстов для новых картин, мы сделаем вам хорошую скидку. Но с одним условием. Если эти картины будут написаны для моих заведений.
– Это даже не оговаривается.
Вечером мы пришли в ресторан в назначенное время и… упс! Столик был уже накрыт и блюда ждали, когда их начнут уничтожать. Для меня это было так неожиданно, что я даже разнервничался, предположив, что может быть он накрыт и не для нас.
К нам подошел официант.
– Я резервировал тот столик, – сказал я ему, показывая в нужную сторону.
– Вы Денис?
– Да.
– Проходите, пожалуйста, – сказал он, улыбаясь, затем подошел ко мне ближе и сказал шепотом, – отдыхайте. Привет от Андрея Ивановича.
Я пытался что-то сказать, но он сделал такой жест, что я понял – расслабься, братишка.
Затем он добавил.
– Все нормально.
– Спасибо. И… передайте Андрею Ивановичу мои наилучшие пожелания, – ничего лучшего я придумать не смог, слишком уж разволновался.
– О чем вы там с официантом шептались, – спросила Ирина, когда мы садились за стол.
– Да, так, – ответил я.
– По какому поводу банкет, – Ира выразила на своем лице удивление и уставилась на меня.
– Если ты будешь очень внимательна, то догадаешься, – попытался я изобразить на своем лице загадочность.
– Хм… Заинтриговал. И все же?
– Ну… Посмотри вокруг… Может быть где-то ты увидишь что-то знакомое.
– У меня здесь знакомое не что-то, а кто-то. Это ты. Ну, а так, – Ирина принялась бегло смотреть по сторонам, – пока ничего не наблюдаю.
– Хорошо, даю подсказку. Оно над нашим столом.
– Лампа?
– Нет. Висит на стене.
– Картина?
– Да, – улыбнулся я, – и что? Разве ты ее не помнишь?
– Первый раз вижу. Хотя погоди… Что-то похожее ты мне показывал недели три назад. Ты свою картину с этой срисовывал?
Последней фразой она меня убила.
– Нет. Это и есть та самая картина, которую я тебе тогда показывал.
– Интересно. И?
Я ожидал от нее других эмоций.
– Владелец этого заведения у меня ее купил.
– Поздравляю,– сказала сухо Ирина, не особо обрадовавшись такой новости, – это твой маленький успех. Хотя может и большой.
– Ирка, ну разве это не круто – создать своими руками какую-то вещь, а потом получить за это вознаграждение. Полторы сотни зеленых, между прочим. И… он еще заказал у меня несколько картин. Еще, как минимум, три.
Я реально был воодушевлен таким поворотом событий в своей жизни и хотел поделиться с Ириной своими чувствами. Но ее это не особо обрадовало.
– Ну, что с тобой поделать, – вздохнула она, – наливай, что ли. Будем праздновать твою победу.
Мы просидели тогда в ресторане почти до его закрытия. Говорили, говорили, говорили. И в какой-то момент я понял, что она не нужна мне. Ну, хорошо. Может быть это высказывание будет слишком обидным для нее, тогда я выражусь более мягко. Мы не подходим друг другу.
В тот вечер мы и решили расстаться. Почему? Я все равно останусь со своими тараканами в голове. У нее свои взгляды на жизнь. А жить по ее правилам у меня не получится. Так же, как и она не сможет жить по моим принципам. И каждый из нас прав, потому что у каждого своя жизнь и своя правда.
Я, конечно же, не стал великим художником. Может быть, пока не стал. Для Андрея Ивановича я написал в общей сложности семнадцать картин. Я занимался ими в свободное от работы время и когда было подходящее настроение. На это ушло около двух лет. Теперь уже в пяти заведениях мои картины – часть интерьера.
Каждый раз Андрей Иванович покупал очередную картину за тех же сто пятьдесят долларов, хотя я с удовольствием подарил бы их ему просто так. За то, что этот человек мог воодушевить, зарядить энергией, а главное, находил такие слова, после которых я начинал верить в свои способности, в себя. И все у меня получалось.
Все вырученные деньги от продажи картин я складывал отдельно. Купил себе копилку в форме гнома и запихивал их туда. Как в детстве.
– Наверное, это моя последняя работа, – сказал я Андрею Ивановичу.
Мы сидели, как всегда, в его кабинете в одном из его заведений. Я принес очередную работу и, как решил несколько дней назад, последнюю.
– Почему, – он удивленно приподнял брови и внимательно посмотрел на меня.
– Я решил полностью завязать с картинами, со всем этим типа творчеством.